Колыбель качается над бездной

Но не все покидали город. Примерно треть коренного населения, напротив, укрепляла свои жилища, намереваясь пересидеть в них грядущую бойню. Это были в основном состоятельные граждане, которые опасались оставлять своё добро на произвол судьбы: в эту лихую годину мародёры обычно шерстили квартирки побогаче, где есть чем поживиться. Окна забивались деревянными щитами, на двери навешивались мощные засовы, а на оконные проёмы – пуленепробиваемые ставни из специального сверхпрочного пластика. Из пыльных кладовок, сырых подполов и тёмных погребов извлекалась нехитрая утварь, съестные припасы долговременного хранения, средства индивидуальной противохимической или радиационной защиты, походные аптечки и прочая дребедень – вся та мелочёвка, что позволяла отсидеться в отдельно взятом изолированном жилище в условиях тотальной блокады. Более предусмотрительные и дальновидные жители на случай войны имели подземные бункеры, полностью оборудованные системами жизнеобеспечения и оснащённые всем необходимым для долговременной осады. Опасаясь перебоев с подачей электроэнергии, люди расхватывали компактные дизель-генераторы, запасались бензином, керосином и соляркой. То здесь, то там слышался стук молотков, визг циркулярок, шипение газовых горелок, сухой треск электросварки, ну и конечно же виртуозная профессиональная брань столяров-плотников-каменщиков-землекопов-монтажников-такелажников. Стали известны первые случаи мародёрства, которые, правда, до начала военных действий жестоко пресекались специализированными отрядами полиции. Эти подразделения формировались исключительно на предвоенный период, то есть на те два-три дня, что отделяли дату объявления войны от даты её фактического начала, и предназначались для поддержания порядка в крупных и средних населённых пунктах. Их полномочия были практически беспредельными и ограничивались лишь указаниями Триумвирата.

Он то и дело застревал в дорожных «пробках», которые возникали повсеместно по пути его следования – то из-за нерасторопности горе-водителей, совершивших неудачный манёвр и перегородивших движение своим транспортным средством, то по причине низкой пропускной способности отдельных участков трассы, так называемых «бутылочных горлышек», то из-за стычек, которые рождались прямо на дороге и тут же обрастали толпой разъярённых попутчиков, жаждущих почесать кулаки и выпустить пар. Тогда он нервно давил на клаксон, матерился и резко крутил баранку вправо-влево, пытаясь втиснуться в любую дыру, в любой «карман», в любое свободное пространство, которое порой возникало по мере движения всей этой тысячеголовой автомобильной гидры-трансформера. Не помогали ни государственные номера его джипа, ни муниципальная символика на дверцах и капоте – напротив, у окружающих это вызывало раздражение, ропот и даже угрозы. Принадлежность к когорте чиновников сейчас была не самой лучшей рекомендацией, если не сказать опасной.

Однако по мере удаления от города плотность движения падала, а скорость, напротив, росла. Когда он вырвался на прямой, как стрела, загородный участок трассы, с одной стороны отсечённый отвесной скальной породой, а с другой обрывающийся в пропасть, по дну которой стремился к морю горный поток, на дороге стало почти свободно.

Когда он прибыл в аэропорт, то застал там удручающую картину. Удручающую и вместе с тем безнадёжную. Толпы людей осаждали готовые к взлёту лайнеры, пытались прорваться к трапам, а кордоны полиции на пределе своих возможностей сдерживали их. То и дело в воздухе мелькали полосатые полицейские дубинки, слышались вопли, проклятия и стоны, изредка кто-то спотыкался и падал, и тогда на этом месте возникала свалка из человеческих тел. Людские волны то накатывали на стройный частокол высоких, в человеческий рост, полицейских щитов, то снова откатывали назад, отброшенные скоординированными действиями блюстителей порядка. Но вот группа агрессивно настроенных молодчиков, изрядно подогретых спиртным, смяла один из полицейских кордонов и рванула наперерез ближайшему самолёту, который только что закончил загрузку пассажиров и уже выруливал на взлётную полосу. Толпа взорвалась громкими поощрительными криками, подбадривая смельчаков, в полицию с удвоенной энергией полетели проклятия, пустые бутылки и камни. Однако торжество правонарушителей было недолгим: на лётное поле выкатилось с десяток бронемашин с водомётными пушками. Выстроившись в боевой порядок, они в два счёта разметали мощными водяными струями многочисленные людские скопления, включая и ту группу пьяных молодчиков.