«Колыбель» Победы

– Они обвинили солдат фюрера в нарушении расовых законов рейха! Я знаю это русское слово, мне однажды показали его написание – оно у них обозначает гомосексуалистов!

– Даже так?! Идиоты! Тупые кретины!

Эйке с презрением сплюнул и тут же краем глаза уловил далекий блеск под лапами ельника. Это приходилось видеть не раз – так бликует под лучом солнца оптический прицел на винтовке. Или бинокль – но группенфюрер уже не рассуждал, прыгнул за капот автомобиля, громким криком предупреждая своих «камрадов» о притаившейся опасности:

– Ахтунг! Партизанен!

Выстрелы снайперов, а вслед за ними и длинная пулеметная очередь сразу сказали о том, что идет подлая война. Ничком без звука упал на дорогу офицер-переводчик, истошно взвыл водитель, попадали в траву эсэсовцы, тут же открывшие ответный огонь. Партизаны преуспели – трассирующие пули прошили грузовик крест-накрест, попали тому в полупустой бензобак. Пары топлива сразу же рванули, машина зачадила дымным пламенем. И стрельба из леса тотчас прекратилась – вряд ли партизаны были убиты, скорее они отошли, добившись небольшого успеха. Так всегда поступают, и Эйке тут же громко отдал приказание:

– Грузовик убрать с дороги, свалите его! Потери подсчитать. А колонне двигаться дальше!

Командующий 11‐й армией генерал-лейтенант Гловацкий

восточнее Пскова

– Кто это у тебя там так лихо марширует, капитан? Вбиваешь навыки строевой штатским. – Маршал Ворошилов хмыкнул, разглядывая новобранцев в мятых гимнастерках, под ремнями складки топорщатся. Гловацкий тоже ухмыльнулся – больно уж вразнобой вступали бойцы, оттаптывая друг другу ноги в ботинках, с нелепыми обмотками.

– То студенты старших курсов ЛИФЛИ, товарищ маршал Советского Союза! Переводчики! Вот и гоняем их с утра до вечера, строевую выправку придаем соответствующую, чтоб на немецких солдат хоть издали походили. Язык вражеский знают, а то у меня бойцы только две фразы еле запомнили – «хенде хох» и «Гитлер капут»!

– Дальше гоняй, а то как в старину выходит «сено-солома»! Показывай свое хозяйство – танки в первую очередь!

Не дожидаясь ответа, Ворошилов и Мехлис направились к немецким танкам, что стояли под маскировочными сетками. Николай Михайлович тут же пересчитал трофейную бронетехнику, что удалось им эвакуировать с поля боя, начиная с 3 июля, и наскоро отремонтировать.

В перелеске собрали более двух десятков единиц – два Т‐4 с коротким «окурком» ствола, пара «троек», полдесятка чешских танков двух типов, три «двойки» с тонкими стволами «эрликонов», с краю командирский танк на базе «единички» и такая же САУ с чешской 47‐миллиметровой пушкой вместо башни. Восьмиколесный разведывательный броневик и парочка более маленьких, двухосных, с открытыми сверху башнями, с полдюжины бронетранспортеров разных типов. Плюс с десяток германских грузовых и легковых автомобилей и вдвое больше мотоциклов с колясками. И артиллерию не забыли – четыре «колотушки» в 37 мм стояли чуть поодаль.

Это была одна из давних задумок Гловацкого – пустить к немцам в тыл «троянского коня» на новый лад, благо трофейного вооружения, техники и обмундирования набралось изрядное количество. Подготовленных бойцов и командиров набрали быстро, развернули моторизованный батальон ОСНАЗа, придав его 1‐му механизированному корпусу и окружив завесой секретности и патрулей с охраной.

– Не впечатляет, – громко произнес Ворошилов и похлопал по броне с намалеванным крестом. «Четверка» действительно выглядела неказисто, а уж пушка смешно. Но по сравнению с КВ или Т‐34, а для Т‐26 и БТ этот танк был страшной угрозой – лобовая броня в отметинах от попаданий снарядов «сорокапяток». Маршал медленным шагом обошел немецкий танк, негромко произнес, обращаясь к Гловацкому:

– Как он тебе, Николай Михайлович?

– Сейчас уродец, а через полгода мы от него взвоем! В этом я уверен даже не на сто, на двести процентов!

– Обоснуйте, что вы имели в виду. – Мехлис смотрел на генерала цепко, и Гловацкий вздохнул – «наша дурная черта считать объективный анализ вражеской техники антисоветской пропагандой». Но ответил честно, как знал из опыта этой войны, по книгам.

– Все просто, товарищ Мехлис. Добавят на лобешник корпуса и башни броневую нашлепку в три сантиметра, или приварят, или на болты посадят ее – и будет уже 80 миллиметров. Наши танковые и противотанковые пушки пробьют сию броню только с самой близкой дистанции. И «окурок» заменят на длинный ствол. Сейчас 26 калибров, а будет 48 или все 60. На «тройку» последнюю пушку скорее всего уже ставят – у них в пехотных полках такие 50‐миллиметровые ПТО есть в наличии. Так что такое перевооружение не проблема для германских заводов, а нам будут лишние хлопоты.

– А с таким усиленным бронированием их танков у нас есть чем сейчас справиться?