«Колыбель» Победы

Комбат крепко тряхнул за плечо Власьева, тот чуть кивнул в ответ – мол, «все понял». А майор пошел дальше по траншее, гимнастерка на спине потемнела от пота – с утра начало припекать. Лейтенант прищурил глаза – из окопов выплескивались фигурки бойцов с винтовками, много, сотен пять – по сути, смертники, все под трибуналом были, а там один приговор – вслед за разжалованием холодящая душу строчка – «искупить вину кровью». Так что, дрогнут и остановятся, то все и погибнут – Власьев не задумается самолично приказ отдать, из пулеметов их порешить длинными очередями. Прочитали всем бойцам приказ о «художествах» этих штрафников – трусы, подлецы и откровенные мерзавцы, что свою сволочную сущность прятали, закрывали ее петлицами с «кубарями» и «шпалами». Сами красноармейцы их штыками на месте прикончат, ежели что худое заподозрят!

С окопов выплескивалась еще одна волна, вдвое меньшая – то в атаку пошла головная рота, за ней будет вторая, затем третья. Лишь потом очередь подойдет за минометной и пулеметной, что повзводно распределены между стрелковыми ротами. А как тут иначе – «максим» на станке больше четырех пудов, его двое номеров волокут, причем еще большую флягу несут с собою для охлаждения – кипит от длинных очередей вода в ребристых кожухах. А если пробьет его пулей или осколком, то вообще беда – тут заклинить может запросто. В финскую дырки затыкали чем придется, вода постоянно вытекала через пробоины. Горловина для ее заливки узкая, пытались снегом заполнить хоть как-то. Не пропихнешь, одно мучение выходило. Лишь после той войны стали выпускать «максимки» с широкими горловинами, специально для зимы – но сейчас жара стоит, а потому все бойцы расчета с собою дополнительные фляги взяли. Но вода не главная тяжесть – «прожорлив» пулемет, на день боя положена тысяча четыреста патронов расходовать по нормам, а это семь коробок с лентою, и каждая по десять килограммов. А бойцов только пять – вот и идут навьюченные подобно ишакам. Потому каждому пулеметному взводу обычно стрелковое отделение придают, их-то между собою «носильщиками» называют, но чаще «верблюдами». Как тут ни крути, но это еще два десятка коробок – ведь рук у человека по две, кто же однорукого в армию возьмет?! Вот и получается еще одна тысяча патронов на пулемет дополнительно, что немаловажно в наступлении – когда еще боеприпасы привезут?! А их ведь постоянно не хватает, а командир обязан озаботиться обеспечением.

Дел всегда по горло, отдыха нет – в подчинении без малого сотня душ, три взвода по четыре «максима» в каждом. Еще санинструктор с санитарами, старшина со своим хозяйством, есть оружейники с патронными двуколками и машинками для набивки лент – куда без них?! Станковые пулеметы в бою обычно парами используют, один работает, второй в этот момент может и выйти – ствол охлаждать нужно, воды долить, ленту вставить или позицию сменить, если та под обстрел попала. Еще с той войны понял, что пулеметы давить нужно немедленно, иначе так причешут пехоту, что от батальонов одни ошметки остаются!

– Минометчики пошли!

Расчеты уже разобрали свои БМ, водрузили на плечи – одному труба, другому плита, а командиру самое легкое – тренога и сумка с прицелом. Еще трое лотки подхватили – по три мины в каждом лежит, по одному в руку – и потяжелее выходят, на дюжину килограммов. А что такое 18 мин в бою?! Да на три минуты стрельбы всего лишь! Пулеметное гнездо подавить по норме. А потому стрелки тоже помогают боеприпасы нести – еще по два десятка на ствол выходит. Хоть что-то, но все равно мало!

– Третий взвод, вперед!

Власьев громко подал команду, и тяжело нагруженные расчеты быстро двинулись по траншее вперед. Шли ходко, и вот она, исходная для атаки. Тут Власьев набрал в грудь воздуха побольше – все же трудно вот так под пули идти, свист которых заставлял неопытных бойцов в окопе прижиматься. И гаркнул во все горло:

– Рабочая гвардия! Вперед за город Ленина!

И пошли ленинградцы. Хорошо пошли, дружно, зло. Рывками вверх поднимали свои «максимы», выпрыгивали сами с тяжеленными коробками в руках. В роте три четверти состава были уже из «города русской революции» – из первого состава дивизии костромичей, ивановцев и ярославцев осталось мало, или убиты, или раненые в госпиталях лежат. Для последних здесь одно хорошо – приказ маршала Ворошилова огласили – всех бойцов и командиров «рабочей гвардии Ленинграда» только в свои дивизии и части 41‐го корпуса отправлять после выздоровления. Вот так и надо – только у них одних такая привилегия, в боях заслуженная!