Колыбель твоих оков

«Да что со мной не так?» — я второй раз за сегодня спускаюсь по лестнице в огромный холл на втором этаже, откуда можно пройти в несколько помещений, где вот-вот начнутся сессии с чтением докладов. Завтраки накрываются в просторном холле на пятом этаже, там же, где расположены наши номера. Вдоль панорамных окон с красивым видом расставлены столики с маленькими диванчиками. Немного позавтракав и взбодрившись, я уже было надеялась, что утреннее происшествие и разговор на повышенных тонах с Эммануэлем меня больше не волнует. Но не тут-то было. Чем больше я думаю о том, какое влияние на меня оказывают его слова, тем больше мне хочется доказать самой себе, что я все еще могу держать себя в руках, и что он мне абсолютно безразличен. «Какая разница, что он обо мне думает? Да, мы вместе работаем, да, он может обладать некоторой властью над моей работой и будущей карьерой. Но, во — первых, официально он даже не мой научный руководитель, и, во-вторых, я могу при желании найти другой постдок, не правда ли? Не в этом ли выражается свобода любого человека, чтобы иметь возможность выбирать самому, как ему жить?» — мысленно задаю я себе вопросы и тут же на них отвечаю.

Несмотря на всю логичность доводов рассудка, я буквально чувствую физическую боль от одной только мысли, что я могу покинуть группу Эммануэля. Но ведь вся правда заключается в том, что даже если и не сейчас, то через три года, по окончании моего рабочего контракта, мне придется искать второй постдок или другую работу. Мое «академическое» расставание с Эммануэлем неизбежно. И чем раньше я буду к нему морально готова, тем лучше для меня. Тем более, он всего лишь руководитель лаборатории, в которой я работаю, причем с достаточно скверным характером, а значит, расставание с ним не должно меня волновать и смущать. И все же я не могу сбрасывать со счетов ту его неожиданную заботу обо мне в мой первый рабочий день. С такими сумбурными мыслями я спускаюсь к залам нашего конгресс-холла, в которых ученые из абсолютно разных стран начинают представлять свои доклады.

В целом, чтение докладов по разным тематикам на таких больших конгрессах, которые насчитывают свыше тысячи ученых-участников, проходят часто одновременно в нескольких залах. В этом-то и заключается вся трудность принятия участия в конгрессах такого масштаба: если вы захотите послушать два доклада, чтение которых поставили в одно и то же время, то непременно придется выбирать, на какой идти, а какой пропустить. Если вы планируете посетить доклад, который поставлен следующим по времени, но в отличном от данного зале, вам придется перебежать из одного в другой зал за те несколько минут, когда докладчики отвечают на вопросы между презентациями. Именно поэтому на чтение доклада выделяется не более 15 минут и все презентации должны заканчиваться и начинаться в одно и то же время.

Перед одним из таких залов, в котором сегодняшним утром будут читать доклады по теме «Молекулярные механизмы регуляции физиологических функций», уже собралась группа ученых. Многие все еще сонные участники стоят рядом с резервуарами с горячим чаем и кофе, в их руках пластиковые и бумажные стаканчики, которые, видимо, зависят от выбранного напитка.

Участников, читающих доклад этим утром, видно сразу за версту. В их взглядах читается напряжение, а также их выдает суетливость, недвусмысленно дающая понять, что докладчики волнуются перед презентацией результатов своей работы. Причем я замечаю такое волнение не только у совсем молодых, но также и у вполне взрослых ученых. Не означает ли это, что перед презентацией волнуется каждый, даже самый опытный докладчик? Эта мысль немного успокаивает меня. К тому же моя презентация поставлена на самый последний день конгресса, а до последнего дня на конгрессах остаются далеко не все участники. Многие ученые (убеждаю я себя), особенно приехавшие издалека, в последний день уже собираются уезжать, а значит, просто не смогут прийти на доклад, поставленный среди последних.

Я с интересом наблюдаю за группой волнующихся ученых, наглядно представляя себе, что уже очень скоро буду в их числе, но мое внимание резко привлекает до боли знакомая фигура. Высокий брюнет стоит вполоборота в отдалённом углу холла и как ни в чем ни бывало беседует о чем-то с высокой стройной девушкой. На девушке платье с неуместно глубоким декольте, которое, наверное, уже вскружило голову всей мужской половине конгресса. Эммануэль спокойно беседует с хорошенькой девицей, ни разу не оглянувшись на меня. На нем, как и часом ранее, все то же белое поло с расстёгнутыми верхними пуговицами и голубые джинсы. Каждый раз, когда я вижу Эммануэля, он одет очень презентабельно: дорого, но не слишком, расслабленно, но не чересчур. Но каждый раз что-то в его гардеробе выдает его стоимость в мою годовую зарплату.