Колыбель твоих оков

Я решаю поработать в лаборатории в середине недели, в среду или четверг, а еще мне нужно сделать фотографии для моего проекта, поэтому я узнаю у Бруно и Вуна, когда они планируют там быть, чтобы совместить приятное общение с полезным делом.

Когда я прихожу в лабораторию с утра, только захватив лабораторный халат из своего офиса, я вижу, что Изабелла, Бруно и Вун уже заняты работой за своими столами. Почти следом за мной в лабораторию заходит профессор Рустерхольц, а за ним — Мария, сразу скромной тенью проскользнувшая к своему столу.

— Изабелла, я как раз вас искал, — обращается Рустерхольц к моей соседке по офису, слегка кашлянув, — чтобы попросить вас помочь Марии доработать скрипт15 по статистическому анализу.

— Я здесь никому не ассистент, — спокойно отвечает Изабелла, не поворачивая головы. — Пусть сначала почитает мои статьи, там есть вся информация.

Рустерхольц, который, судя по всему, собирался поправить свои очки, замирает с поднятой рукой, почему-то отвечает «да» и так и выходит из лаборатории с криво сидящими на носу очками. Мария занята своей работой, словно происходящее не имеет к ней никакого отношения, мы с Вуном молча переглядываемся, а Бруно сидит за своим столом спиной к нам, и я вижу, как его плечи трясутся от беззвучного смеха. Да, Мария, почему-то и в этот раз никто не позаботился о том, чтобы облегчить тебе жизнь. По тому, как часто Изабелла выдает искрометные заявления, я понимаю, почему многие ее изречения уже разошлись на цитаты. Я вспоминаю слова Вуна о том, что было бы неплохо, если бы Изабелла месяц-другой поработала непосредственно с Лорэном — тогда точно прикусила бы свой язык.

Я задумываюсь о том, что такое жизненное испытание не пошло бы на пользу ни одному здравомыслящему человеку (если только этот человек — не ученый, естественно). Я холодею только от одной мысли о том, что было бы со мной, и как долго я бы протянула, окажись у Эммануэля место в группе и для меня. Вряд ли бы я долго протянула. Как хорошо, что судьба сжалилась надо мной и огородила меня от прямого взаимодействия с этим вездесущим губительным голубоглазым демоном. Если я чудом могу справиться с собой и своими нервами, видя его в течение нескольких минут в неделю, что бы я делала, будь я с ним в непосредственной близости? Смогла бы я работать с ним каждый день, каждый день ощущать на себе этот пронизывающий меня насквозь напряженный взгляд, который словно изучает меня (а может, мне это кажется?)? Каждый день мне необходимо было бы докладывать ему о проделанной работе и успехах студентов, и для этого каждый раз мне приходилось бы проходить мимо стола его заносчивой ассистентки, выдерживая ее пренебрежительный взгляд. И, в конце концов, терпеть его ироничные комментарии по поводу проделанной мною работы, и это в случае его хорошего настроения. И не дай бог попасться к нему на глаза, когда настроение у него плохое.

Я чувствую себя одним тугим комком нервов, я усиленно жмурюсь, отчего в моих глазах вспыхивают искры, и пытаюсь «заземлиться», сосчитав до десяти. Я так ярко представляю себе все этапы моей работы в группе энигматичного профессора, что не замечаю, как из моих рук выпадает пипетка. И только звук ее удара об пол выводит меня из транса.

Какие бы чувства ни переполняли меня, и как бы я ни относилась к Эммануэлю, я точно знаю одно — работать с ним бок о бок я точно не смогла бы.

На следующий день, уже имея все необходимые фото и иллюстрации, я наконец обсуждаю свой новый проект с Рустерхольцем. Ему нравятся мои идеи, и он соглашается обсудить финансирование с Лорэном. Рустерхольц действительно оказывается очень приятным человеком, с таким доброжелательным характером. Я поражаюсь, как такой мягкий человек уживается с Лорэном. Я практически уверена, что это полностью заслуга Рустерхольца.

Все дни я прихожу домой засветло, как хорошая девочка. Я отказываюсь признаваться себе в том, что делаю это по просьбе Лорэна, так как никакого обещания я ему не давала. Напротив, как будто в отместку, я специально хочу остаться в лаборатории подольше, но так устаю все эти дни, что на то, чтобы задержаться, меня просто не хватает. Его визитка все еще лежит в моей сумке, и я так и не сохранила его номер в телефоне. Отчасти потому что я уверена в том, что никогда не осмелюсь позвонить ему первой. Хотя только первой я ему и могу позвонить, ведь моего номера у него нет. Да и зачем бы он мне звонил?

Понимая, что я сойду с ума, если буду и дальше думать о Лорэне, я иду в лабораторию. Сегодня пятница, и практически все уже ушли домой пораньше. На завтра, субботу, у меня назначен просмотр квартиры — пока что я нашла только один более или менее подходящий вариант, но в рабочие дни не было возможности встретиться с агентом, хотя в целом неделя и была спокойной. Я замечаю, что без Лорэна вся кафедра выглядит более расслабленно, и всем как будто даже дышится легче.