Колыбель в клюве аиста

Сказал, нажимая на слово "Черный"... Слова мальчишки прозвучали как приглашение к таинственной игре.

Они вышли во двор, нырнули в лаз, проделанный в изгороди, пересекли пустырь, густо заросший бурьяном. Пахло остро, дурманяще - пыльца полыни осыпалась, ложилась на одежду, лицо, руки неприятными желтыми крапинками. В конце пустыря, припаянного обрывистым боком к речке, среди массы ржавого железа высился калека-комбайн "Коммунар" - чудище без колес, с разодранными боками и основательно раскулаченным бункером. Наверху, на узкой платформе, притулившись к краю бункера, сидели трое подростков.

К платформе нужно было подниматься по деревянной крутой лесенке в корпусе комбайна. Корноухий ловко, держась за поручни, взобрался на платформу, оглянулся и, догадавшись о Ромкиной робости, зазудел:

- Иди, говорю! Сказано - иди! За руку, что ли, тянуть?

Подростки играли в альчики.

С краю, ближе к лесенке, сидел фиксатый, розовощекий, приземистый подросток. Розовощекий вел игру, встряхивал альчики в кепке, бросал их на пол, а затем, как в игре в кости, склонившись, вели втроем подсчет выигрышам и проигрышам.

- Упирается или не может? - поинтересовался розовощекий. - В таких штанах можно запутаться в курае.

И засмеялся, довольный шуткой.

"Кто Черный? Этот? Тот - розовощекий? Или третий?" - подумал Ромка, не догадываясь о причине странного приглашения.

- Запутался в курае, - сказал мальчишка-провожатый, явно подыгрывая розовощекому.

И... Ромка увидел Черного!

- Зачем литым играешь - он все время айкуром ложится! - произнес третий, хватая за кепку розовощекого. - Ну-ка, Кот, выкладывай на кон желтого!

По тому, как произнес он - без надрыва, негромко, даже тихо, и по тому, как повел себя розовощекий, - а он побледнел, - стало ясно, что третий и есть Черный.

- Не свинец же! Кто-то в сургуче обвалял! - стал оправдываться Кот. - Виноват, что ли?!

- Айкуром и айкуром ложится, - произнес все с той же категоричностью Черный. Он отсчитал больше половины костяшек, подвинул их к себе: - Не хлюздить! Смотри!

- Да я... да... - заулыбался виновато Кот.

- Ну! - молвил резко Черный, после чего спор мгновенно утих.

Черный вытащил из кармана брюк большое яблоко, хотел было откусить сразу, но передумал, извлек азиатскую с деревянной ручкой бритву и аккуратно, явно подражая взрослым, стал счищать кожуру. Он срезал кожуру, будто нехотя, но в действительности внимательно оглядел Ромку. Напарники нерешительно продолжали игру.

Да, это был Черный - о подвигах его в детдоме ходили легенды. Переведенный в тихое Приозерье за провинность из знаменитого, конечно, в смысле беспорядков, детдома, Черный, он же Юсуп Разиев, в первые же дни "низложил" негласного верховода "корейца" - Сашку Пака. Об этом помнил и мог рассказать каждый детдомовец. В подробностях.

Будто первые дни Черный ходил принюхиваясь, взвешивая, соображая планы. Не исключено, что в первые же часы умудренному детдомовскому волку удалось учуять двуглавую пирамиду бытия в приозерном детдоме, пирамиду, на одной вершине которой стоял директор, на другой - она-то и интересовала Черного - четверо-пятеро подростков с Сашкой во главе, а учуяв, загореться мгновенным желанием - нет, не вскарабкаться - взлететь на вторую вершину...

Неизвестно, при каких обстоятельствах впервые встретились Черный и Сашка. Увидеться могли они на утренней линейке, в столовке, но скорее всего на "ярмарке", т. е. в сортире - заведении поистине замечательном в смысле универсальности: сортир, помимо прямого назначения, являлся курилкой, пунктом обмена новостями, своеобразным "обменно-торговым центром" - "ярмаркой", местом всевозможных заварух, сведения счетов... На третий день, ближе к полудню, будто Черный лежал на кровати. В одежде. Обутый. Заложив руки под голову и вперив глаза в потолок. Рядом грохотали ведра, слышались голоса ребят, орудовавших шваброй и тряпками, - шла уборка помещения. Дважды к Черному подходили ребята с просьбой помочь, но оба раза щелочки глаз Черного не изменили положения, и только два маленьких шарика в них ртутно качнулись туда-сюда, да так, что просители сочли за благо не искушать судьбу. Черный, конечно, знал, что за отказом его последует попытка наказать. По-детдомовски. Не ябедничая начальству. И когда ухо уловило чье-то раздраженное "Беги к корейцу", он поспешно закрыл глаза, дабы упрятать тревожную радость: дело двигалось так, как было задумано им, Черным. Вскоре Сашка Пак узнал будто о неслыханной дерзости новенького, но не взорвался, молча выслушал, удивленно вскинул брови:

- Не мели!

- Да чтоб меня! - побожился пацан, каждым мускулом тела утверждая истинность ЧП. В глазах пацана светился ужас, от усердия стали подергиваться губы.