Колыбель в клюве аиста

Герой пьесы Ромка, несомненно - ну, конечно! - заманит фашистов в засаду. Но как? Не может же он просто так пригласить в засаду? Здесь должна быть упрятана хитрая мина - какая? Они, Ромка и враги, столкнутся. Где? На лесной поляне. Или, скажем, на берегу озера. Он будет пасти коров или удить рыбу. Вот тут-то и образуется встреча. Он согласится проводить гитлеровцев. Да, но каким образом о Ромкиных хитростях проведают наши? Выходит, рыбу ловить будут вдвоем, вернее, ловить будет другой пацан, а Ромка, многоопытный разведчик, натолкнется на мальчика, заговорит с ним. Потом подойдут фашисты...

Полночь.

- Туши свет, - просит, ворочаясь в постели, отец. Он, да и все остальные, давным-давно спят, расположившись в ряд на полу. Свет от лампы косо падает, выкрасив в желтое лица спящих. Я убавляю фитиль - тени становятся более контрастными, моя огромная тень заполняет половину комнаты. Тетрадка заполняется первыми строчками, буквы разлетаются в разные стороны, как трава под косой косаря, впервые взявшего в руку косу.

Действие первое - на меньшее я не согласен - встреча Ромки с мальчиком-рыболовом; приход гитлеровцев; действие второе - Ромка водит за нос врагов; действие третье - ловко одурачивает Ромка немцев - приводит на старое место, к берегу озера - и тут начинается...

Жунковский дополнил содержание несколькими соображениями, и на другой день пьеса переписалась вдвоем начисто. Как и полагается, над заголовком стояли имена авторов - Исмаилов, Жунковский - знай наших!

Началось с бемса. Тетрадку мы показали - дернуло же! - Виолетте. Та прочла, расхохоталась, и, когда мы с Жунковским набросились, пытаясь вырвать тетрадку, она подняла ее над головой и, пританцовывая, подбежала к Жунковской-старшей.

- Новость, Оля, - сказала она, прячась за спину женщины, - они, представь себе, сочинили... - только не падай! Крепись! - они сочинили... пьесу... в трех действиях! Слушай, цитирую: "Маленький красный поросенок, ты куда нас привел?!" А вот ответ "красного поросенка": "Я привел к славным партизанам! Смерть за смерть! Кровь за кровь!.."

Виолетта бегала из комнаты в комнату с тетрадкой в руках, вальсируя и приговаривая:

- Драма в трех действиях! Сочинение Исмаилова и Жунковского!

Разрядилась ситуация непредвиденно. Жунковский улучил момент, бросил:

- Лучше сочинять, чем целоваться! Виолетта обмерла.

- Целоваться? Ты кому?

- Тебе! Тебе! - выкрикнул злорадно Жунковский.

- С кем целоваться? - Виолетта застыла в красивой позе.

- С Рахмановым, с кем еще! - поддакнул я.

- С Рахмановым... -~ наконец-то у Виолетты на лице пропала беспечность, щеки вспыхнули.

- "Я впервые целуюсь в губы..." - сказал Жунковский, подражая голосу девушки.

Речь шла о свидании Виолетты с Рахмановым. Мы с Жунковским любовались ночным небом - там, над головой, медленно смещалась изумительная геометрия из семи звезд, по две сверху и снизу, а посередине, наискось, в ряд еще три; смотрели, не зная, что наше воображение пленила краса зимнего неба - созвездие Ориона. Его пыталось догнать издалека и не могло приблизиться другое созвездие - Плеяды. Геометрия семи звезд воспринималась открытием, мы глазели на нее, испытывая чувство слепого восторга, однако возвышенное настроение вмиг сдулось земной прозой: по другую сторону дувала слышались голоса. И чьи?! Виолетты, этой завальсированной Виолетты и - кто бы мог подумать - Рахманова! Не дыша, слушали мы диалог, который начался глупой фразой Виолетты: "Я впервые целуюсь в губы..." На что, после долгой паузы, последовало не более умное:

- Какие у тебя холодные пальцы.

Как будто в зимнюю ночь они могли быть теплыми.

Дальше, что ни слово - глупость.