Колыбельная

Так она и существовала. Между молотом и наковальней. Между Сциллой и Харибдой, если угодно… Самое страшное во всем этом было то, что она даже и не помнила, когда все было по-другому. А может, никогда и не было?

Раздался стук в дверь. Эванс нехотя приподнялась, мысленно поворчав на того «кто использует кулак вместо звонка», и направилась в прихожую. Ей не нужно было смотреть в глазок или иметь сверхспособности, чтобы понять, кому так не терпится увидеть ее – ведь у Ханны и Мартино были ключи от ее апартаментов.

– Ты повторяешься, – безэмоционально промолвила сибаритка, оперевшись на дверь.

– Что случилось? – Беккет сразу же заметил влажные дорожки на лице своей спутницы.

Она, в общем-то, и не старалась их скрыть.

– Я плачу, – как бы само собой разумеющееся, произнесла она, – а ты меня отвлекаешь. Что-то нужно?

– Мне нужна ты, и ты знаешь это, – парень зашел внутрь, попутно вытирая слезы со щек Эванс.

Она не сопротивлялась.

– Я не в настроении для твоих очередных гениальных идей, – спокойно пояснила Валери, направляясь обратно в спальню.

– Ну, что ж, нам не обязательно заниматься чем-то из моего умопомрачительного списка дел, – сибарит шел вслед за ней.

– Какого ты высокого мнения о своем списке, – фыркнула девушка, падая на кровать.

– Почему ты плакала? – Беккет проигнорировал ее слова.

– Если бы я хотела поговорить об этом, то сама бы начала разговор.

– Если бы ты не хотела поговорить об этом, ты бы не стала меня впускать.

– Может быть, я хотела, чтобы ты отвлек меня, – игриво промолвила Эванс, «прогулявшись» пальцами по его бедру.

– Прекрати придуриваться.

– Я уже сказала, что не обязана открываться тебе.

– Не обязана, но я прошу тебя об этом, – он внимательно посмотрел ей в глаза.

Этот взгляд заставил девушку бороться с собой.

– Ко всему прочему, я думаю, что заслужил это… После своего признания, – он ухмыльнулся.

Валери покачала головой, но на ее губах красовалась едва заметная улыбка:

– Ты знаешь, почему я плачу. Ты сам об этом говорил. Так что конкретно ты хочешь знать?

Выражение лица Ричарда сразу стало куда более серьезным:

– Я хочу, чтобы ты рассказала мне, почему не можешь отпустить это.

– Отпустить что?

– Все эти жизни. Всю эту вымышленную чепуху.

– Потому что мне страшно, – спокойно призналась девушка.

– Но почему?

– Вероятно потому же, почему ты не хочешь встретиться со своим отцом.

– Причем здесь это? – Беккет явно не хотел вновь начинать эту тему, но сейчас он не был груб.

– Ты не хочешь, чтобы тебе было больно из-за того, что ты узнаешь.

– Так ты не хочешь, чтобы тебе было больно? Когда осознаешь, что ты упустила какие-то вещи? Но тебе уже больно, Валери.

– Как и тебе, – она поднялась и пожала плечами. – Но нам комфортно в этой боли, вот в чем вся разница.

– Что? – сибарит непонимающе бегал по ней глазами.

– Ты боишься боли, которую можешь испытать, если попытаешься узнать своего отца. Но, не делая этого, ты чувствуешь другую боль. Боль от того, что ты хочешь узнать его. И хочешь простить. Потому что как ни крути – он твой отец, и тебе бы хотелось его любви.

– Прекрати это, – молил парень, отворачиваясь и хватаясь за переносицу.

– Да, мне больно. Из-за того, что все это нереально. Но я не хочу узнавать ту боль, где у меня этого нет, – голос девушки наконец-то дрогнул, и она смахнула с лица соленую каплю.

Ричард запрокинул голову к потолку, будто бы собираясь с мыслями, а затем притянул Эванс к себе, прижимая ее к своей груди. Ее руки сомкнулись на его спине, когда он поцеловал ее в лоб.

День 52

Валери была разбужена настойчивыми лучами солнца, бесстыдно проникающими в ее комнату сквозь полупрозрачные занавески. В такие моменты она каждый раз задумывалась о том, чтобы повесить в спальню плотные шторы.

Раздраженно потерев глаза, девушка приподнялась – Ричард спал на соседней половине кровати, крепко приобняв подушку. Его рубашка покоилась на кресле неподалеку, и Эванс невольно обвела глазами его обнаженный торс. Ребята весь день провели вместе, а затем уснули за просмотром какого-то земного сериала про братьев-охотников. На самой сибаритке не было ничего, кроме белья и большой растянутой футболки, которую она использовала, как пижаму.

Когда входная дверь начала открываться, глаза Валери испуганно распахнулись, и она тут же подскочила со своего места, направляясь к выходу. Беккет проснулся от всего этого шума и с непониманием взглянул на свою спутницу.

– Не выходи отсюда, – девушка застыла в проходе, грозя парню пальцем, – и не издавай ни звука!

С этими словами она покинула комнату и закрыла за собой дверь. В прихожей уже красовался силуэт Ханны:

– О, доброе утро. Я тебя разбудила?

– Нет, я просто валялась, – Эванс почесала голову, – а что это у тебя?

Сибаритка взглянула на коробки, которые Чейз оставила у самой двери.

– Это пластинки, которые мне прислали родители… Поэтому я и пришла к тебе, я забирала их совсем неподалеку. Они попросили разобрать их и выбрать, что мне понравится, а остальное отправить обратно. Я подумала, что, может быть, ты позволишь мне заняться этим здесь…

– Сейчас? – взволнованно переспросила сибаритка.