Колыбельная

Я ответила ему совершенно неприличным жестом правой руки и костоломным — левой, но мой боец успел уклониться и от души вмазать противнику под подбородок. Игрок Люта красочно подлетел вверх, запрокинув голову, и упал на спину, раскинув руки. Шкала жизни над ним замигала красным.

— Как ты это?.. — Лют сощурился на мои руки, так и замершие в чудовищно неудобном жесте, и осекся. — Черт подери, женщина, в тебе вообще кости есть?!

Мне оставалось только хмыкнуть и плавно покрутить запястьями, запуская загрузку третьего раунда.

— Я проектировщик, — напомнила я ему, стараясь улыбаться не слишком издевательски, — и работаю с голографом по девять-десять часов в сутки. Это отличная тренировка на гибкость и растяжку пальцев.

Тогда как единственное преимущество Люта — это его скорость реакции. Об этом я говорить не стала — он и сам догадался, с азартом обернувшись к голографу.

Чтобы скрутить пальцы в редко используемые комбинации, которых противник никак не ожидает, все равно нужно время. А значит, преимущество Люта никуда не делось — просто стало чуточку менее эффективным…

Мы бы и не вспомнили о духовке, если бы Тайка не начала рычать на кухне, отвлекая нас от подсчета очков. Вел, увы, все равно Лют — хоть и не с таким грандиозным отрывом, как рассчитывал — но пришлось смириться с тем, что на сей раз отыграться не получится, и загружать позабытый ужин на лист.

— Как ты выводила его на комбинацию с ударом в основание шеи? — спросил особист первым делом, вернувшись с кухни.

Я с сомнением покосилась на платяной шкаф, за которым она скрывалась, — не забыть бы теперь про ужин, — но все-таки переплела пальцы, демонстрируя нужный жест. Особист честно попытался повторить, но только звучно хрустнул суставами.

— Кажется, я для этого слишком стар, — скорбно заключил Лют, — и меня едва не уделала девчонка.

Именно так я себя и чувствовала. Расшалившейся девчонкой, а вовсе не ведущим инженером и уж точно не консультантом по инновациям. Этим вечером я не вспоминала ни о работе, ни о разводе, ни о нависшей над Союзом угрозе вооруженного конфликта, ни об энергетическом кризисе.

Мне было весело и легко. Там, где не помогла ни выпивка, ни регулярные прогулки на свежем воздухе, ни работа от зари до зари, отлично справилась ледяная горка и древний, чудом живой голограф.

— Спасибо, — невпопад, но искренне сказала я и улыбнулась.

— «Спасибо», — передразнил меня Лют и протянул руку, помогая подняться с кровати. — Опорочила мою репутацию лучшего игрока в парные бои — и «спасибо»! Нет уж, я требую реванша!

Ноги затекли от долгого сидения, и я охотно уцепилась за предложенную руку, тотчас страдальчески скривившись: ступни противно закололо — от пальцев до самой щиколотки — и Лют, понимающе усмехаясь, покорно ждал, когда я приду в себя.

— Вообще-то это мне положено требовать реванша, — заметила я, следуя за Лютом на кухоньку, так и не выпустив его ладонь. — Все-таки пять-семь в твою пользу.

— Значит, мы хотим одного и того же, — бездумно прокомментировал особист и обернулся.

А я — как-то легко, на все той же шаловливо-игривой волне — сделала еще шаг вперед, обхватила его одной рукой за шею, заставляя пригнуться…

И замерла в последний момент, уже прижавшись всем телом к его боку и ощущая на талии его ладонь.

Когда Лют щурился, его глаза темнели — но не до такой глубокой, жутковатой черноты, с расширившимся зрачком и пульсирующей бездной на его дне. Гипнотически и пугающе — словно я очутилась перед крупным хищником и не могу пошевелиться, не то в страхе перед его когтями, не то в восторге перед грацией и силой.

Он поцеловал меня сам, жестковато и напористо, перехватывая любую инициативу, ловя каждый вздох и каждую дрожь.

…с ним — совсем по-другому. Он не поддавался, не уступал, словно продолжая уже начатую парную игру — и я снова проигрывала, загоралась азартом, пытаясь перетянуть первенство, забрать себе ведущую роль. А противник только глухо ухмылялся мне в губы, все сильнее прижимая меня к себе, всегда опережая на мгновение, и я, кажется, заранее знала, чем закончится этот раунд…

Разумеется, Тайкой, решившей, что она и так слишком долго ждала свой ужин, а потому звонко тявкнувшей на все общежитие.

Мы вздрогнули, как два пойманных с поличным подростка, и дружно покосились вниз. Тайка повиляла хвостом и демонстративно принюхалась к пустой миске.

Лют с глухим стоном уткнулся носом мне в плечо, и я снова вздрогнула от его дыхания, щекочущего обнаженную кожу. И в третий раз — осознав, что продула даже в этом: особист успел стянуть с меня водолазку и расстегнуть мои штаны, а сам все еще красовался при полном параде, не считая задранного до ребер форменного свитера.

— Что ж, лучше нас остановит Тайка, чем Беляна, — заметила я, не спеша вытаскивать руки из-под его свитера. Это должно было прозвучать философски-отстраненно, но получилось как-то досадливо и обреченно.