Колыбельная

— На меня даже не смотри, — сразу отперлась она. — Мою кровь вообще переливать нельзя.

— Мою — можно, — сказала я на удивление ровным голосом. — Какая у него группа?..

Все, что я поняла из объяснений восторженного трансфузиолога, сводилось к простому факту: моя кровь подходила идеально. Осчастливленный врач выкачал из меня всего-то четыреста миллилитров — но я выступала донором второй раз в жизни и с непривычки задремала прямо в ожидальной, не допив чудовищно пересахаренный чай, выданный мне заботливой медсестрой. А Беляна не стала меня будить, рассудив, что в противном случае я бы вообще не уснула.

Не то чтобы она была так уж не права, но в общежитии командного состава меня ждала Тайка — разобиженная, позабытая и не выгулянная с утра, что стоило мне получаса суетливой уборки в жилище мужчины, с которым назревал чертовски неприятный разговор. Лют, по счастью, где-то пропадал, давая мне время для моральной подготовки. Домой нас с Тайкой сопровождала Беляна, то и дело тревожно посматривающая на переговорник.

Но он молчал.

— Кажется, Лют кого-то сожрал, — задумчиво постановила особистка, когда поздний ужин уже благоухал на весь купол так, что Тайка дважды приходила напомнить, кто здесь самая несчастная собака, а кто — бессовестная хозяйка, которой даже вкусняшек жалко.

Бессовестная хозяйка, не вытерпев, все-таки бросила пострадавшей стороне кусочек мяса. Меня все еще клонило в сон, и еду я в себя запихивала чуть ли не через силу — в стационаре-то, может быть, никто и не собирался брать мою кровь раньше чем через месяц, а вот Алевтину Станиславовну такая связь должна заинтересовать чрезвычайно, так что анализы грозили стать неотъемлемой частью моей работы; но все это, увы, никак не помогало справиться с беспокойством и тысячей вопросов, роящихся в голове.

А невинная оговорка — что не начальство сожрало Люта за самодеятельность, а он сам к кому-то прицепился — была как штамп «в работу» на согласованных чертежах.

— Белян, — безнадежно вздохнула я, — как так вышло, что контроль за столь важной операцией достался не твоему отцу, а какому-то выскочке третьего чина?

Особистка так скривилась над своей тарелкой, будто там был разогретый паек с рынка, а не вполне пристойная отбивная.

— Тиш, как ты думаешь, — протянула Беляна, откинувшись на спинку стула, — что он со мной сделает, если я тебе выболтаю?

— Твой отец-то? — удивилась я. — Откуда он узнает?

— Не папа, — поморщилась особистка. — Лют.

— А… — разумные доводы закончились. Я могла бы сказать: «Вы же в равном положении!» — но Беляна никогда не делала ничего, не обсудив варианты с начальством и не получив прямой приказ. А ее сменщик, если задуматься, творил и вытворял направо и налево, что не вязалось не только с уставом, но и со здравым смыслом.

— Лют — хороший агент, — миролюбиво сообщила особистка. — Он знает, что делает. Но это последний человек, которому я рискнула бы перебежать дорогу.

Прелестно. А я его тут как раз бросить собралась.

И почему у меня не получается включать мозги до того, как я с кем-нибудь пересплю, а не после?! Кажется, эта опция здорово упростила бы жизнь…

— Погоди, — подобралась Беляна, у которой, похоже, крайне не вовремя проснулась вся особистская проницательность, — только не говори, что ты…

— Не перебегала я ему дорогу, — тоскливо отозвалась я и отодвинула от себя недоеденную отбивную. Тайка проводила тарелку взглядом, исполненным невыносимого страдания. — Сделала все, как он хотел. Просто…

— Только не говори, что тебе с ним не понравилось, — хмыкнула особистка. — Не поверю.

Понравилось. И это тоже была проблема.

— Или раз вернулся твой Найден, ты решила быть верной супругой? Есть разумное предложение даже не пытаться.

— Не собираюсь я возвращаться к Найдену! — взвыла я. — Беляна, ради всего святого, на свете есть заботы помимо мужиков!

— Все беды все равно, в конечном счете, сведутся к мужикам, — безапелляционно заметила особистка, ничуть не смутившись. — Вот увидишь.

Я только отмахнулась. Мои беды сводились к недостатку информации и зависимому положению…

Но ни того, ни другого не было бы, если бы не Найден с Лютом.

— Мой тебе совет, — хмыкнула Беляна и полезла в карман за тренькнувшим переговорником, — продолжай в том же духе: делай, как он хочет. Тогда, возможно, он вежливо сделает вид, что все это были твои решения и ты — кругом умница. Нам нужно вернуться в стационар.

— Сделать вид, что я умница? — мрачно предположила я.

В чем-то Беляна была права, как ни унизительно: обо всех веяниях и настроениях в верхах Лют ухитрялся пронюхивать раньше, чем кто бы то ни было — и всегда точно знал, как повернуть их себе на пользу. Чего стоил один только фокус со сменой пятого чина на третий, минуя четвертый!

И шпильку с облачком он выудил из хранилища, и татуировку он получил раньше всех добровольцев, и про возможность переобучения выведал… стоило ли удивляться, что кое в чем Лют обставил собственного начальника и его дочь? И что он знает, что делать дальше — в отличие от меня?..

Мне-то, в силу низкой категории допуска, вообще о планах МагКонтроля знать не положено.