Колыбельная для брата

Митька серьезно опустил ресницы, будто кивнул: он понимал важность тайны. Потом опять посмотрел на Кирилла - с неожиданной тревогой.

- А ты со мной не раздружишься из-за нее?

- Ну что ты, Мить…

- А можно, я к тебе когда-нибудь приеду?

- Конечно, приезжай.

- Я на велосипеде. Мне Алька старый «Орленок» отдал, Дед обещал починить. Обещал, что сегодня, а сам не идет.

За стеной еле слышно пикнуло радио.

- Девять часов, - нервно сказал Кирилл. - Где он ходит? У меня дома, наверно, уже паника, я в семь часов хотел приехать… Ох и шум будет!

- Налупят? - сочувственно спросил Митька.

- Да при чем здесь «налупят»! Меня ни разу не лупили. Просто мама с ума сходит…

Митька горько вздохнул:

- Так и бывает: сперва за тебя волнуются, а потом тебе же и всыплют.

- Бывает? - с мрачноватым юмором переспросил Кирилл. - Ты меня утешил…

- Первый раз не больно лупят, а только для испуга, - с глубоким знанием дела успокоил Митька.

Кирилл погладил на Митьке одеяло и тревожно задумался. Наконец звякнула во дворе калитка. Митька приподнялся, Кирилл встал.

Появился немного всклокоченный от поспешной ходьбы Дед.

Кирилл торопливо шагнул к нему.

- Ну что?

- Да все в порядке, - торопливо сказал Дед. - Все в самом полном порядке. Очень милая девушка, все она поняла.

Кирилл шумно вздохнул и как-то ослабел, будто после тяжелой работы. Но через несколько секунд сердито спросил:

- Если сразу все поняла, где тебя носило два часа?

- Не «носило», а «сидело». У ее мамы день рождения, полон дом людей. Меня сразу за стол упихали, думали, что я тоже гость…

- А ну, дыхни, - строго сказал из своего угла Митька.

- Я вот тебе дыхну… Кое-как объяснил этой Оле, что по делу пришел. Зову из-за стола, а все кричат: «Молодой человек, объясняться будете потом!» Она, бедная, краснеет… Ну, потом ей все рассказал. Она скажет завтра в школе, что кошелек завалился за подкладку в плаще, вот и все.

Кирилл ощутил смутное беспокойство: в придуманной истории с подкладкой почудилось что-то неправильное. Но сейчас было не до мелочей.

- Деньги-то отдал?

- Да, самое главное! - воскликнул Дед. - Кто придумал про сорок рублей? В кошельке было всего четыре рубля: металлический и три бумажки. На остальные она матери подарок купила, кофточку какую-то…

Кирилл растерянно заморгал.

- Вот это да… А чего же тогда говорили: стипендия, стипендия… И почему она ревела в учительской?

- Ну и что? Она же почти девочка, - как-то очень мягко сказал Дед. - Кошелек было жаль, ей мама его подарила. А самое главное - от обиды. Пришла ребятишек учить, вся душа наружу, а они ей вон какой сюрпризик… Про стипендию она и правда говорила: о том, что получила ее утром. Просто объясняла все по порядку. Видно, никто не понял… Хотя бы подумали: разве кошелек с такими деньгами оставляют в наружном кармане плаща?

- Ясно… - досадливо сказал Кирилл. - А четыре-то рубля отдал?

- Да не взяла она. Покраснела - и ни в какую… Славная такая девушка.

- Все понятно, - сказал Кирилл.

- Что понятно?

- Почему ты не торопился.

- Иди ты знаешь куда…

- Я не иду, я лечу. У меня тяжелое предчувствие: кажется, меня сегодня первый раз в жизни выдерут.

- По-твоему, я совсем идиот? - обиделся Дед. - Я же позвонил вам домой с автомата. Сказал, что ты у меня.

- Да у нас телефон не работает!

- Представь себе, уже работает!

- Уф… - облегченно произнес Кирилл. - Это дает надежду на спасенье. Ну все равно, я помчался. До завтра!

Он выскочил на темный двор, схватил руль. И тут его остановило будто крепким толчком.

Кирилл торопливо вернулся в комнату. Митька-Маус полусидел в постели, упираясь в подушку локтями. Встревоженно и с обидой смотрел на дверь.

Мельком глянув на удивленного Деда, Кирилл подошел к Митьке и сел на краешек дивана. Взял Мауса за похожие на лучинки запястья.

- Ну вот, Мить, я поехал. Спокойной ночи… - Потом понизил голос и сказал: - Ну, ты смотри, мы договорились: про наши тайны - никому.

Митька заулыбался и быстро закивал.

И, уже проносясь в сумерках по переулкам и спускам, Кирилл словно все еще видел перед собой Митькино лицо со счастливой улыбкой.

Глава 12

Сентябрь, даже очень теплый, - все-таки не настоящее лето. Днем жарко, а после заката воздух становится зябким. Чтобы не продрогнуть, Кирилл изо всех сил нажимал на педали.

Он был уже на середине мостика, когда внизу у камней замелькал фонарик. Кирилл разглядел на берегу мальчишку. Тот суетливо прыгал, натягивая брюки. Фонарик у него в руке дергался и мигал.

Что-то знакомое, птичье было в мальчишке, и, доехав до конца мостика, Кирилл уже понял.

- Чирок! Петька! Это ты?

Фонарик замер.

Кирилл резко повернул и съехал к воде.

- Ты что здесь делаешь, Петька?

Чирок секунду постоял растерянно, потом положил на траву включенный фонарик и начал заталкивать под брюки подол рубашки. Его лицо, освещенное снизу, казалось странным и очень несчастным. Маленькое острое лицо с ушедшими глубоко в тень глазами. Смотрел Чирок не на Кирилла, а в сторону.

- Ты что… - начал опять Кирилл и замолчал, начиная догадываться. Петькина рубашка прилипла к мокрому телу, волосы тоже были мокрыми.