Колыбельная для Волчонка

— Мы можем сходить куда-нибудь, — предложил Сергей, пытаясь угадать ее желание. — Сегодня воскресенье…

Оба ни на минуту не забывали, что завтра предстоит их первая разлука.

— Ну уж нет! — лукаво воскликнула Ирина. — Мы никуда не пойдем! Я отведу Антошку в гости к Никитиным вместе с железной дорогой…

— И целый день не будешь выпускать меня из постели, — закончил за нее Свечников.

— Именно так я и намереваюсь поступить! — отрезала Ирина. — Есть другие предложения?

— Боюсь, мои предложения не столь заманчивы, как твои.

— Вот и молчи тогда.

Свечников потянул ее за собой в спальню. Было семь часов утра. А в десять они направились к Никитиным. Антошка скакал через лужи, Свечников нес коробку с железной дорогой. Возвращаясь от Никитиных, они зашли в магазин, набрали продуктов на целый день и вернулись домой.

Они закрыли дверь и отключили телефон. День растаял так же быстро, как и ночь. Они выходили из спальни только для того, чтобы поесть. И ели, не отрывая друг от друга глаз. Потом лежали, соприкасаясь телами, и тихо разговаривали о самых разных вещах, но больше всего — друг о друге. К вечеру уснули, переплетясь ногами и обнявшись, а перед тем как уснуть — одновременно вздрогнули, засыпая, и засмеялись этому. Когда же Свечников разбудил Ирину легким поцелуем, за окном уже хозяйничали сумерки. Попив чаю, они отправились за Антошкой.

Глава 21

Открытие кафе «Антошка» решили приурочить к дню рождения Миши Никитина. Ведь в конце концов здесь и будут праздновать детские именины, значит, и начать надо с этого.

Помещения были готовы. Ждали возвращения гастролеров. И Свечников должен был на днях вернуться из Финляндии. Ирина каждый день внимательно смотрела новости, надеясь увидеть гонки в Финляндии. Два раза в разделе «Спорт» мелькнули сюжеты об этом событии, до того короткие, что, кроме ревущей массы пестрых машин, Ирина так ничего и не увидела.

Правда, диктор называл фамилию Сергея и объявлял результаты отдельных этапов — в баллах, но Ирина так волновалась в надежде увидеть (хоть мельком!) его самого, что ровным счетом ничего не поняла.

Как он был необходим ей! Все, что она делала сейчас, все, чем занималась в эти дни, — все было для того, чтобы скорее прожить этот отрезок времени и приблизить встречу. Воспоминания о сутках, проведенных вдвоем, обжигали Ирину. И заставляли замирать сердце…

За день до открытия явились студенты. Они завалились в кафе шумной толпой и с порога заорали хором:

— Всем привет от Льва Георгиевича!

— А где он сам?

— А он в Москве от нас отмежевался. — Цыпленок стрелял глазами на дверь кухни, где мелькала узкая спина долговязого Стаськи Брылова. — Он вообще в другой поезд сел и сказал, чтобы вы за него не волновались, а во всем положились на нас. Мы уже самостоятельные.

— Ну раз вы такие самостоятельные — переодевайтесь и будем репетировать всю программу открытия.

«Лева падок на сюрпризы, — раздраженно думала Ирина, — открытие кафе для него, возможно, не такое уж важное событие. Но подумал бы обо мне, эгоист несчастный!»

Репетировали долго и шумно, то и дело переходя на импровизацию.

Затем репетиция плавно перетекла в рассказ о сказочном Израиле, и еще один день растаял, приближая всех к празднику.

Накануне открытия Ирина ушла с работы пораньше, чтобы заняться собой. Нужно хорошенько отдохнуть, чтобы быть в форме. Неделя была достаточно суматошной.

Ирина достала голубой шелковый костюм, который решила надеть завтра, и чуть подгладила юбку. Отутюжила Антошкину белую рубашку и брюки.

После этих нехитрых приготовлений наполнила горячей водой ванну, навела пену и долго лежала, наслаждаясь покоем и негой.

Раньше она наверняка бы прокручивала завтрашнее мероприятие, ощущая подступающее толчками волнение. Сейчас все было иначе.

Настойчиво просились мысли о Сергее, и она впустила их все до одной.

Это были разные мысли. Она представляла его за рулем в спортивной машине и гадала: а что он чувствует, стремясь к своей победе? Она вспомнила свои первые впечатления от знакомства с ним на юге. И пыталась как-то связать эти впечатления с тем, что было сейчас. Ничего не получалось. Потом память вдруг подносила ощущение его поцелуя, и мурашки пробегали по телу. Становилось зябко, несмотря на горячую воду. В девять часов она села у телефона, укутавшись в теплый халат, и стала ждать. Обычно он звонил в десятом часу и они разговаривали несколько минут, торопясь сказать друг другу что-то важное, и каждый раз оставалось ощущение, что самое-то главное как раз осталось не сказанным.

Сегодня он так и не позвонил. Зная наверняка, что он, конечно же, в дороге и поэтому позвонить не может, Ирина все же расстроилась и уснула разочарованная, с неприятным чувством потери.

Это настроение проснулось наутро вместе с ней, и как она ни пыталась его перебить нарочито веселой болтовней с ребенком, оно не уходило, а все больше трепетало внутри, жалобно подкатывая к глазам непрошеными слезами. Он не приехал. Его не будет на открытии.