Колыбельная для жертвы

У него за спиной возникла женщина в полицейской форме. Флуоресцентная куртка, защитный жилет, черная шерстяная куртка расстегнута, под ней черная футболка.

– Мы просто пытаемся вам помочь. Может быть, у вас есть кто-нибудь, кому вы могли бы позвонить? Друг или родственник?

Кристофер отвернулся от нее, поджал губы… Потом замер и уставился на меня:

– Вы…

Я кивнул.

– Можно с тобой поговорить?

* * *

Я задернул шторы:

– Скай ТВ приехали. – Значит, уже четыре телевизионные бригады, с полдюжины фотографов и целая куча журналистов.

Кристофер сел на край кровати, наклонился вперед так, что грудная клетка опустилась на колени, еще ниже опустил голову:

– Почему бы им просто не уйти отсюда и не начать искать ее?

Элис села рядом с ним, положила руку ему на плечо:

– Ты не виноват.

– Конечно же я виноват. Я должен был охранять ее. Я обещал. – Вздрогнул. – Особенно после того, что случилось в прошлый раз…

Я оперся о подоконник:

– Кто еще знал, что вы здесь живете?

Он поднял голову:

– Никто. Даже мама моя не знает, где мы живем. Мы это место скрывали, как в шпионских фильмах. Лора… – Он снова уронил голову вниз, голос задрожал. – Она не хотела, чтобы нас кто-нибудь нашел.

Элис потрепала его по плечу:

– Кто-нибудь помогал ей справиться с тревожными состояниями? Врач? Может быть, психотерапевт?

– У нее все давно прошло. Она не параноик, она просто… Она просто хотела, чтобы мы были осторожными, вот и все.

Не очень получилось.

Я достал блокнот:

– Когда вы обнаружили ее исчезновение?

Вздох волной прошел по его телу.

– Пару недель мы спали в разных комнатах. Ей было очень жарко, из-за ребенка, хотелось раскинуться на кровати. Часа в три ночи я пошел пописать, у нее в комнате еще горел свет. Иногда она прямо с книгой в руках засыпает, я пошел к ней свет выключить, а ее уже не было. – Он закачался вперед-назад, кровать заскрипела. – Я все обыскал. Ходил по комнатам, свет везде включил. Выбежал на улицу, стал ее звать. О господи…

– Значит, в последний раз вы ее видели…

– Я принес ей чай с ромашкой в одиннадцать, перед тем как лечь спать. – Он схватил край покрывала, обернул его вокруг пальцев.

Элис, сморщившись, посмотрела на меня, потом снова на него:

– Кристофер, я понимаю, что это трудно, но если вы все время будете фокусироваться на том, что произошло, это съест вас.

– А что, если вы не сможете ее найти?

– Мы найдем ее. Но мне нужно, чтобы вы поняли, – из-за того, что в прошлый раз ее изнасиловали и вспороли ей живот, нет причин… Что случилось?

Он напрягся. Выпрямился:

– Изнасиловали?

Элис кивнула:

– Когда ее похитили.

– Ее не насиловали! Кто это сказал?

Элис кивнула, продолжая держать руку на его плече:

– Многие жертвы насилия не говорят об этом своим партнерам. Иногда они чувствуют себя виноватыми, хотя в этом нет их вины, это…

– Она бы сказала мне. – Он снова наклонился вперед. – Между нами нет никаких секретов. И никогда не было.

* * *

Толпа журналистов в зеркале заднего вида расплылась, а потом совсем исчезла, когда мы свернули на Кэмберн-Вью-авеню. Грохотавшая по радио старая песня «Фу Файтерс» закончилась, и в салоне раздалось пиканье.

– Сейчас девять часов, вы слушаете радио «Каслвейв FM». В эфире новости. У нас в студии доктор Фредерик Дочерти. Доктор Дочерти…

Выключил радио.

Элис провела руками по рулю:

– Может быть, он не насиловал ее восемь лет назад?

– Почему это он ее не насиловал? Он же насиловал Рут Лафлин.

Элис вывела машину на главную дорогу, ведшую в Каузкиллин:

– А может быть, он не насиловал ее до тех пор, пока не вколол снотворное?

– А может быть, у него не встал? Или у него не было времени? Или она просто не сказала Кристоферу? Неуместное чувство вины, ты так, кажется, сказала. Или…

В кармане зазвонил мобильник, не мой официальный, а другой, одноразовый. Достал. Нажал на кнопку:

– Да?

Из трубки захрипел голос Раскольника Макфи:

– Ты нашел мою малышку?

– Ищем.

– Тик-так, Хендерсон. Тик-так. Твой жирный друг плохо выглядит.

– Ему нужен врач.

– А мне нужна моя дочь. Помнишь, каково это? Когда знаешь, что какой-то ублюдок ее похитил?

Мимо пронеслись дома и магазины, потом Элис свернула на указателе с надписью «ГОРОДСКОЙ СТАДИОН». Над домами возвышался шпиль Первой национальной кельтской церкви. По лобовому стеклу растеклась дождевая капля.

– Ты меня слышишь, Хендерсон?

– Мы действуем так быстро, как только можем, понятно? Как только что-нибудь узнаем, я тебе позвоню.

– У твоего жирного друга остался один глаз, значит, и два уха ему не нужны, так ведь? Почему бы не отправить тебе одно ухо по почте?