Колыбельная [litres]

– Вы никогда не задумывались, что, может быть, Адам и Ева – это просто два глупых щенка, которых Бог выбросил за порог, потому что они не просились пописать на улицу?

Он открывает окно, и в машину врывается запах – теплая вонь дохлой рыбы. Устрица повышает голос, чтобы перекричать шум ветра:

– Может быть, люди – это просто домашние крокодильчики, которых Бог спустил в унитаз?

Глава двадцать четвертая

Очередная библиотека. Я жду в машине, а Элен с Моной идут искать книгу. Я сам вызываюсь ждать. Когда они уходят, я быстро пролистываю ежедневник Элен. Почти под каждой датой записаны имена, и некоторые из них я знаю. Диктатор из какой-нибудь банановой республики или известный мафиози. Все имена зачеркнуты тонкой красной линией. Последние десять – двенадцать имен я переписываю на листок бумаги. Между именами – записи-напоминания о встречах. Почерк у Элен красивый и совершенный, как хорошее ювелирное изделие.

Устрица наблюдает за мной с заднего сиденья. Он сидит, закинув руки за голову. Босые ноги он положил на спинку переднего сиденья, так что они болтаются в непосредственной близости от моего лица. На одной ноге, на большом пальце – серебряное кольцо. На пятках – мозоли. Серые, грязные, растрескавшиеся мозоли. Он говорит:

– Мамочке не понравится, что ты роешься в ее личных вещах.

Я читаю ежедневник наоборот – от конца к началу. Три года имен и назначенных встреч. Там есть и еще, но я вижу, что Элен с Моной уже возвращаются к машине.

У Устрицы звонит мобильный, и он говорит в трубку:

– «Дурень, Демо и Дурында», юридические услуги.

Я не успел прочесть и половины, и трети. Годы и годы страниц. Ближе к концу ежедневника – годы и годы чистых страниц, которые Элен еще предстоит заполнить.

У Элен в руках мобильный. Садясь в машину, она говорит в трубку:

– Нет, мне нужен аквамарин ступенчатой огранки, который принадлежал Императору Зогу.

Мона садится назад и говорит:

– Вы по нам не соскучились? – Она говорит: – Еще одна баюльная песня спущена в унитаз.

Устрица убирает ноги со спинки переднего сиденья и говорит в трубку:

– А сыпь кровоточит?

Элен щелкает пальцами, чтобы я передал ей ежедневник. Она говорит в трубку:

– Да, аквамарин, двести каратов. Позвоните Дрешеру в Женеву. – Она открывает ежедневник и пишет имя под сегодняшней датой.

Мона говорит:

– Я вот думаю. – Она говорит: – Как вы считаете, в том гримуаре есть заклинание, чтобы летать? Мне бы очень хотелось летать. Или заклинание, чтобы стать невидимым? – Она достает из рюкзака свою зеркальную книгу и что-то в ней пишет цветными фломастерами. Она говорит: – И еще я хочу разговаривать с животными. Да, и научиться телекинезу… ну, вы знаете… когда передвигаешь предметы одной силой мысли…

Элен заводит двигатель и говорит, глядя в зеркало заднего вида:

– Я зашиваю рот рыбе.

Она убирает мобильный и ручку в сумочку. У нее в сумочке так и лежит серый камушек с ведьминской вечеринки у Моны – камень, который она получила от ковена. Когда Устрица ходил голый с мягким розовым сталактитом из сморщенной кожи и крайней плотью, проколотой серебряным колечком.

Мона в тот же вечер. Шелковица. Ее мускулистая спина, ладная крепкая попка… Я считаю – раз, я считаю – два, я считаю – три…

Еще один маленький городок, еще одна библиотека. Теперь уже Элен с Моной ждут в машине, а мы с Устрицей идем на добычу книжки стихов.

Библиотека в маленьком провинциальном городе, середина дня. Библиотекарь за стойкой. Большой стол, где лежат последние номера газет, переплетенные в огромные картонные папки. Первые полосы сегодняшних газет посвящены Густаву Бреннану. Вчерашних – какому-то сумасшедшему религиозному лидеру с Ближнего Востока. В позавчерашних – какому-то заключенному, приговоренному к смертной казни и подавшему апелляцию.

Все имена – в ежедневнике Элен. Даты смерти совпадают с датами в ежедневнике.

Но в газетах есть сообщения и кое о чем похуже. Денни Д’Тестро – сегодня. Саманта Эвиан – три дня назад. Дот Лейн – неделю назад. Все – молодые, все – известные манекенщицы и фотомодели. Все найдены мертвыми, причина смерти не установлена. А еще раньше была Мими Гонсалес. Ее друг нашел ее мертвой в постели, и – никаких следов. Ничего. Никаких зацепок. Правда, в опубликованных сегодня результатах вскрытия сказано, что на теле обнаружены признаки сексуального контакта, произведенного уже после смерти.

Нэш.

Элен заходит в библиотеку и говорит с порога:

– Чего вы так долго? Я есть хочу.

На столе передо мной – мой список имен. Рядом – статья с фотографией Густава Бреннана. И еще одна статья с фотографией с похорон какого-то психопата-детоубийцы, приговоренного к смертной казни, имя которого я нашел в ежедневнике Элен.

Элен видит все это и говорит:

– То есть теперь ты знаешь.

Она садится за стол, юбка туго натягивается на бедрах. Она говорит:

– Ты хотел знать, как контролировать эту силу, так вот… я справляюсь таким вот образом.

Секрет в том, чтобы сделаться профессионалом, говорит она. Если делаешь что-то за деньги, вряд ли ты будешь делать то же самое за бесплатно.