Колыбельная (ЛП)

      И на этих словах, я повернулась и пошла тем же путем, что пришла сюда, смеясь над собой. Я была близка к тому, чтобы совершить глупость - снизить свои стандарты, которые, если судить по Джонатану, уже и так были ниже некуда. Так я вела себя раньше, жила только настоящей секундой, часом, желая, чтобы был парень, который хотел бы переспать со мной, не более того. Я изменилась. Я покончила с этим, как и с курением - ну ладно, с одной промашкой - как и с выпивкой - главным образом. Но плана «не спать с кем попало», я правда придерживаюсь. Полностью. И я была готова покончить с этим, или немного изменить, для подобия Френка Синатры, который с легкостью мог бы переключиться Меган с Огайо.

      Внутри на танцпол принесли торт, моя мать и Дон позируют возле него, их руки переплетены с ножом для торта, в то время как фотограф бегает вокруг них, вспышки только мелькают.

      Я стою сбоку от толпы, наблюдаю, как Дон кормит мою мать, кусочком торта, аккуратно отправляя его в рот. Вспыхивает еще одна вспышка, чтобы запечатлеть этот момент. Ох, любовь.

      Оставшаяся часть ночи проходит довольно мило, как я и предполагала. Моя мать и Дон покинули нас под град пузырьков из рисинок (при этом уборщицы из отеля выглядят весьма враждебно), Хлоя целовалась с племянником Дона в фойе, а Джесс и я застряли в ванной с Лиссой, и придерживали ее, пока из нее выходил обед-за-пятнадцать-долларов, а она стонала об Адаме.

       - Ты не любишь свадьбы? - спросила меня Джесс, передавая мне новую пачку влажных салфеток, которые я прикладывала ко лбу Лиссы, когда она вставала.

       - Я люблю, - причитала Лисса, без сарказма. Она приложила салфетки к лицу. - Я действительно очень, очень люблю.

      Джесс закатила глаза, но я просто покачала головой, пока выводила Лиссу из кабинки к раковинам. Она смотрит на себя в зеркало - смазанный макияж, растрепанные и кудрявые волосы, платье с пятном в виде вопроса на рукаве - и фыркает.

       - Это худшее время в моей жизни, - она стонет и щурится.

       - Сейчас, сейчас, - говорю ей и беру за руку: - Завтра тебе будет лучше.

       - Нет, не будет, - Джесс подходит к двери. - Завтра у тебя будет жуткое похмелье, и чувствовать ты себя будешь еще хуже.

       - Джесс, - говорю я.

       - Но на следующий день, - продолжает она, похлопывая Лиссу по плечу: - На следующий день тебе будет гораздо лучше. Вот увидишь.

      Итак, вот такой грязной компашкой мы прокладываем путь к фойе, Лисса идет между нами… Уже час ночи, мои волосы потеряли объем, ноги болят. Конец празднования свадьбы всегда чертовски депрессивный, думаю я. И только жених и невеста избавлены от этого, они уезжают на рассвете, в то время как остальные просыпаются только на следующий день.

       - Где Хлоя? - я спрашиваю у Джесс, пока мы боремся со вращающимися дверями. Лисса уже уснула, хотя ее ноги все еще передвигаются.

       - Без понятия. Последний раз, когда я ее видела, она стояла у пианино.

      Я оглядываюсь на фойе, но там нет Хлои. Когда кого-то тошнило, она всегда оказывалась где-нибудь в другом месте. Словно у нее было шестое чувство или что-то в этом роде.

       - Она уже большая девочка, - говорит Джесс: - С ней все будет в порядке.

      Мы усаживаем Лиссу на переднее сиденье машины Джесс и слышим шум, перед отелем возникает белый фургон, который, насколько я знаю, принадлежит группе Декстера. Задние дверцы открываются, и наружу выпрыгивает Ринго, уже без галстука на застежке, с водительского сиденья спрыгивает гитарист и следует за ним. Они исчезают внутри, оставляя двигатель заведенным.

       - Тебя подвезти? - спрашивает Джесс.

       - Нет. Там меня Крис ждет, - я захлопываю дверь, оставляя Лиссу внутри. - Спасибо за все.

       - Обращайся.

      Она достает из кармана ключи и жонглирует ими.

       - Все прошло хорошо, тебе так не кажется?

      Я пожимаю плечами.

       - Все закончилось, - говорю я: - А это самое важное.

      Когда она уезжает, сигналя мне, я возвращаюсь в отель, чтобы найти брата.

      В то время как я прохожу мимо белого фургона, Ринго и клавишник несут назад оборудование и спорят.

       - Тед никогда не помогает, - ворчит клавишник, запихивая большой громкоговоритель в конец фургона, который с грохотом приземляется на пол. - Исчезновение уже устарело, знаешь ли.

       - Давай просто уберемся отсюда, - отвечает Ринго. - Где Декстер?

       - Им нужно пять минут, - говорит ему клавишник. - Потом они могут идти.

      Он тянется к окну со стороны водителя и нажимает на клаксон, который громко орет в течение пяти секунд.

       - Ох, хорошо, - саркастически замечает Ринго. - Это приведет к успеху.

      Несколько секунд спустя гитарист - неуловимый Тед - выходит из вращающихся дверей. Он выглядит весьма раздраженным.

       - Прекрасно, - кричит он, когда подходит к фургону. - Действительно отлично.

       - Залезай или иди пешком, - процеживает сквозь зубы клавишник. - Я серьезно.

      Тед забирается внутрь, сигнал звучит еще раз, и затем они ждут. Декстера нет. Наконец, после препираний на передних сиденьях, фургон с пыхтением уезжает, сворачивая направо на главную дорогу. Сигнал поворотника, конечно же, не работает.