Колыбельная (СИ)

Поэтому Стив раз за разом повторял кодовые фразы, жесты, поэтому так долго искал интонации, пока не вошел в блок «важной» памяти. Когда Солдат начал ориентироваться в ситуации, узнавать его, предугадывать фразы.

Да, Солдат его помнил. Программа запоминала все внештатные ситуации, и Солдат сказал ему сам – «ты неправильная цель». Странная. Новое, нетипичное поведение цели отпечаталось в «важном». Конечно, спасти от Солдата это не могло, поскольку помимо общих блоков «важное» и «несущественное» существовал еще третий: «несущественно для выполнения текущей миссии». Иными словами, когда Солдат пытался пошинковать его вертолетом, он знал, что его противник – Капитан Америка, тот же, кто поднял с него балку на хэликэрриере. Неправильная цель. Но в тот момент для текущего задания, спасибо Земо, «неправильная» цель автоматически значила «проблемная». Потому Солдат сбросил его в шахту лифта и поэтому разбил вертолет. Стив уже был внесен в его опыт как противник, от которого так просто не улетишь.

Более того. Когда Стив пытался ломать код снаружи, взывая к памяти Баки, он говорил с Солдатом. С тем, кто ограниченно помнил хэликэрриер (Стив был уверен, что спасти его из Потомака было уже решение Баки, и у Солдата сведений об этом эпизоде не должно было быть), с тем, кто раскидал в Берлине Мстителей как кегли и держал Стива за горло, увлекаемый корпусом вертолета вниз, в воду.

Он помнил Стива. Дело оставалось за малым – сменить себе статус изнутри.

Стив не верил, что это невозможно. Программа жила. Раньше блок «несущественного» вычищался обнулением. Но два года его никто не обнулял, и режим начинал расширяться, приобретать новый опыт, задействовать то, что ранее относилось к несущественному: свои желания, эмоции. Оценки, вроде «хорошо» и «плохо». То, что ему хотелось бы помнить. У него появлялся характер, привычки, особенности. Может быть, недалек тот день, когда в нем начнет прорастать норов, самостоятельность.

Солдат оживал медленно. Но оживал. Стив хотел быть ему хорошим хозяином, и Солдат понемногу привыкал к нему. И то, что он сказал… «ты напоминаешь о чем-то хорошем». Ни с чем хорошим применительно к Солдату Стив связан не был. Это напоминало отзвук памяти Баки. Грань размывается? Нет?

Как бы то ни было… А это был уже его волк. Наверное, к своему зверю привязывается всякий кинолог.

*

На следующий день Баки сильно рвало, он пил только воду и ничего не ел, не считая пресной маисовой лепешки, от которой отщипывал птичьими дозами. И долго ворчал о том, что кое-кто явно пренебрег техникой безопасности в работе с оружием, раз ему на трезвую голову так хреново. Оружием он упорно называл Солдата, и Стив не поправлял его, просто радуясь присутствию живого вменяемого друга в своем обычном режиме.

Соскучился. Все-таки разные они, эти двое.

Баки первым делом избавился от перевязи, оценил налившийся синяк вокруг места укуса, оставленный его, Стива, ртом. Но ничего не сказал на это. Коротко поспрашивал насчет успехов. А затем вспомнил, что запрещал Стиву позволять Солдату засыпать вне криокапсулы, после чего опять долго ворчал.

*

«…Белый Клык понемногу находил самого себя. Несмотря на свои зрелые годы, несмотря на жесткость формы, в которую он был отлит жизнью, в характере его возникали все новые и новые черты…»

*

- Ты знаешь меня? Не пытайся вспомнить детально…

Солдат вскинул руку и повторил сигнальный жест, заставив Стива потрясенно умолкнуть на полуслове.

- Ты Стив, - сказал он. – Я знаю тебя.

И Стив проглотил окончание фразы, понимая, что и она больше не нужна и вряд ли понадобится завтра.

Этот этап уже пройден.

*

Из тропического леса поднимался туман. Здесь рождались облака, и здесь же, отяжелевшие от влаги, они рождали ее, обильно орошая лес. Там, снаружи, лил воистину тропический ливень.

Стив решил взять пару дней отдыха от тренировок. В конце концов, змеиный укус и плохая погода располагали к тому, чтобы провести это время с пользой и удовольствием в тепле и уюте.

Впрочем… насчет удовольствий и пользы он все еще не был уверен. Хотя и брал несколько уроков у местных умельцев, как и раньше, еще в Вашингтоне, подумав, что потом пригодится…

- Ложись на живот.

Солдат, раздетый до белья, беспрекословно подчинился, хотя взгляд его был тусклым и каким-то отрешенным. «Скоро мне будет больно, но я это перетерплю». Стив почти со злорадством натирал руки массажным маслом, думая: «Ты еще удивишься, насколько не прав».

- Поначалу может быть не слишком приятно, - признался Стив, с некоторой робостью опуская руки на теплую литую спину. – Но потом почувствуешь себя лучше. Скажешь мне, где сильнее размять.

И начал. Он задвигал руками, растирая, поглаживая и разминая напряженную мякоть мышц сперва по спирали, наполняя ладони теплой плотью, сильно проглаживая кончиками растопыренных пальцев. Затем – сверху вниз, от плеч до ступней и обратно. Солдат замер под его руками, кажется, забывая даже дышать. Стив расслаблял ему стянутые напряжением мышцы, заставляя тело под ним исходить мурашками и мелкой дрожью.