Колыбельная (СИ)

- Я же уже объяснил, - начал было Баки, и Стив прервал:

- Ты соврал мне. Не будь там спецназа, все было бы так, но я пришел как союзник, а ты не стал сотрудничать.

Баки молчал, глядя в пол. Сурово и напряженно.

- Знаешь, я все думал… прикидывал так и эдак. Прошло столько лет, событий, мы теперь уже не те, что раньше. У тебя могли быть причины. Но если ты тот Баки, которого я помню, была только одна причина, по которой ты стал бы прикрываться беспамятством от меня. Запонки, Бак.

Баки резко вскинул голову.

- Ты это помнишь?

- Помню, - признался Барнс глухо, снова опуская глаза. – У меня было собеседование. Самая первая работа. Я волновался до дрожи в коленях, надел лучший костюм. Ты дал мне отцовские запонки, серебряные, для лучшего впечатления и на удачу… Меня не взяли.

- Что было дальше, помнишь?

- Я был расстроен. Пошел гулять с Элли Девенпорт и ее сестрой. И потерял одну. В парке. Кажется, в парке.

- И больше недели, насколько мне помнится…

- Я надеялся ее отыскать. Все там обшарил по нескольку раз…

- И в итоге сознался только тогда, когда я тебя подкараулил у дома и заставил объяснить причину, по которой ты не хочешь со мной больше знаться. Еще думал, что ты на меня обижен, что я сделал что-то не так…

- Стив…

- Не надо больше врать мне, Бак. Ты же эти два года прятался не от ГИДРЫ. И сделал вид, что не вспомнил, по той же причине. Я хочу ее знать. Что случилось? Что ты сделал?

Он молчал долго, сглатывая горлом, словно его вдруг сдавило.

- Я убил трех человек, - сказал он глухо. – Не Зимний Солдат. Я сам.

Повисла тишина. Стив не был удивлен. В глубине души он ждал чего-то подобного. Баки вдруг засмеялся, зло и тихо. У Стива мурашки поползли по спине от этого смеха. Баки невесело смеялся, и, о, небо, это было так похоже на подступающую истерику, что становилось жутко.

- Мразь я, Стив, - смеялся Баки. – И трус. Даже покончить с собой не смог… Они… я убил…

Широкая ладонь с маху запечатала ему рот, ударив по губам и заставив страшное признание оборваться.

- Я не хочу знать деталей, - хрипло выдавил Стив. – Скажи только одно. Это было необходимо?

Кивок. Совсем слабый. Но это было утверждение, и Стив принял его.

- Хорошо. Мне этого хватит.

Тишина тяжелым одеялом обвалилась на них и погребла под собой.

И Стив почувствовал влагу, скользнувшую ему под ладонь. С двух сторон. Баки крупно вздрогнул в первом скручивающем спазме рыдания, и живот у Стива свело. Он убрал руку и сделал шаг ближе. Опустился на колени перед креслом, руки сами взметнулись на трясущиеся плечи.

Баки мучительно застонал, приникая к нему, тычась лбом в плечо. И из его глотки вырвался долгий, леденящий душу вой, полный ужаса, боли и вины. В этом вое был Зимний Солдат, кровь, собственная ущербность, двадцать первый век, одиночество, постоянный страх поимки, люди в белых халатах, обнуления, выстрелы…

И жертвы, жертвы, жертвы…

Стив не знал, как его успокоить. Не знал даже, нужно ли это. При нем Баки не плакал так никогда – навзрыд, срывая горло, сотрясаясь всем телом, словно в конвульсиях. Сколько же это все в нем копилось…

Стив беспомощно гладил его голову и широкую спину. Слова сейчас были тоже беспомощными. Что он ни в чем не виноват. Что он – его, Стива, единственная семья. Что Стив никогда не откажется от него. Что они обязательно справятся. Все страшное уже позади, все кончилось. Пора жить дальше.

Беспомощные слова. Но Стив говорил, испытывая потребность говорить хоть что-нибудь.

Вряд ли Баки слышал его. У него наверняка шумело в ушах от крови и собственных криков. Но главными были даже не слова, а их интонации. Стив говорил, убаюкивал, мышцы под его ладонью корежила судорога, но вой прекратился. Баки теперь просто плакал. Горько, кусая футболку на плече у Стива. Захлебываясь и сотрясаясь крупной дрожью, словно все, что с ним случилось, наконец, прорвалось и исходило слезами.

Но даже не это было главным. Барьер сломался.

И здесь, сейчас, в далекой африканской стране воцарился Бруклин, из праха восставали тридцатые и сороковые, так, словно они оба сумели дотянуться до прошлого. Покруживалась голова, они снова были друзьями, здесь, сейчас, и Баки крепко обнимал его рукой, не желая выпускать из крепкой хватки.

А Стив гладил вздрагивающие плечи, целовал друга в макушку и думал: «Бедный мой глупый волк…».

*

- Полегчало?

Кивок Стив скорее почувствовал, чем увидел. Отревевшись, выкричавшись, Баки теперь сидел неподвижно, опустевший и тихий, вжимаясь головой Стиву в шею и удобно пристроившись на изгибе обнимающей его руки. Затем не выдержал. Отстранился, заглянул в лицо. Взгляд из-под припухших покрасневших век был мутный, но совсем не как у Солдата. Потерянный. Опустошенный.

- Насчет той запонки… боялся тебе сказать…

- Ты идиот, Бак. И тогда был идиотом, - Стив почти привычным жестом заправил ему пряди за ухо, и только потом вспомнил, что делал это только Солдату. – Жаль было, конечно, но сам мог бы догадаться, что потерять тебя мне было куда страшнее, чем запонки. Бестолочь.

- Они были безоружны.

Стив затаил дыхание. Его рука замерла в волосах у Баки.

- Это были враги? – спросил он глухо.