Колыбельная (СИ)

Потом Солдат отодвинулся, медленно и скованно, словно это движение стоило ему титанических усилий, и, глядя перед собой невидящим взглядом, начал пятиться, как если бы его только что настиг последний приказ. Стив вовремя поймал его за левый бок – нечестный прием, Солдат не мог сбросить эту руку. Другой рукой взял за запястье, не давая отступить, опустил руку на кисть, обернув ее теплом своей ладони, и притянул обратно. Переплелись пальцы. В воздухе плыл терпкий запах пота и семени, и Стив уже почти не стеснялся его, вовлекая Солдата в поцелуй, унимая панику в глазах, прижимая к себе, давая прочувствовать итог этого внезапного бунта. Промокшая ткань почти остыла, холодила промежность и липла к телу, от трения чуть саднило кожу, но было хорошо. Даже если все было хуже некуда, Стиву все равно было чертовски хорошо, будь он проклят.

- Прости, - он виновато улыбнулся, погладив большим пальцем по теплой ладони. – Я понял. Больше не буду.

Солдат облизнул губы и посмотрел так красноречиво, что Стив невольно вскинул брови.

«Молодец. Хороший Хозяин», - сказали ему эти почти шальные, почти насмешливые глаза.

*

«…Время шло, и любовь, возникшая из склонности, все крепла и крепла.

Белый Клык сам начал чувствовать это, хотя и бессознательно. Любовь давала знать о себе ощущением пустоты, которая настойчиво, жадно требовала заполнения. Любовь принесла с собой боль и тревогу, которые утихали только от прикосновения руки нового бога. В эти минуты любовь становилась радостью – необузданной радостью, пронизывающей все существо Белого Клыка. Но стоило богу уйти, как боль и тревога возвращались, и Белого Клыка снова охватывало ощущение пустоты, ощущение голода, властно требующего утоления…»

*

Стив пошел на сделку с собой.

Теперь после всех обязательных каждодневных действий они раздевались, каждый сам, обнажались целиком, чтобы затем соприкоснуться, прильнуть друг к другу теплой наготой, упасть, сцепившись, на красное покрывало, кожей к коже. Сблизиться, спутаться руками и ногами, вжаться пылающими чреслами, чтобы сразу забиться, заколыхаться такт в такт. Стив не позволял ничего, кроме рук и кожи. Трижды он облизывал, покусывал и посасывал пальцы Солдата, бедром ощущая, насколько сильно его возбуждает это зрелище, и у самого язык и губы пощипывало и покалывало так, словно Стив касался куда более интимных частей тела Баки.

Это было тело Баки. Следовало помнить об этом.

Они всего лишь ласкались и целовались, и это было мучительно, но и хорошо тоже было. Исследовали друг друга, нежно, с наслаждением, и Стив давно перестал смущаться новой степени физического контакта. Солдата хотелось ласкать беспрерывно, всего. Они заворачивались друг в друга, и Стив сколько угодно раз мог находить этому умные оправдания о степени доверия и новом этапе взаимопонимания – это были сексуальные игры, руками, губами и трением доводящие их до пика.

Каждый раз. Как сегодня. Это случится, это обязательно случится, уже скоро-скоро…

- Я нестабилен, - шепчет Солдат. Голос хриплый, дрожащий. Святые Небеса, он ведь даже отчета себе не отдает, как сексуально это звучит, как сильно, как каменно это заводит…

- Вот и хорошо, - и Стив целует доверчиво подставленное горло чуть выше острого кадыка, обхватывая и сжимая рукой их обоих. – Хорошо…

Он по-прежнему убеждал себя в том, что все еще не так плохо. Что он держит ситуацию под контролем.

Думать об обратном было страшно.

*

Тренировка сорвалась. Они были слишком голодны друг другом, чтобы спарринг не окончился этим. Никто не был виноват, просто они оба завелись, и прикоснулись, и упали. Стив двигал рукой, думая о том, что если когда-нибудь застанет Солдата за этим занятием одного, то изойдет кровью из носа. Чертовски хотелось это увидеть, до того, что возбуждение оттягивало пах и становилось неудобно лежать. Но он не прекращал, предвкушая, как прижмет к себе ладонь, вцепившуюся сейчас ему в плечи, ткнется в нее, и будет смотреть в это лицо…

Сильно изогнувшись, Солдат мощно излился ему на пальцы, падая на маты и шумно дыша. Но… не так.

Стив медленно, очень медленно убрал руку и выпрямился на коленях, вглядываясь в мутные серые глаза. Облизнул губы и опустил голову, понимая, что не ошибся.

- Предполагалось, что ты дашь мне знать, когда очнешься, - сказал он негромко.

- Наверное, предполагалось, что от такого я не очнусь, - голос Баки звучал с волнующей хрипотцой, к которой уже, тем не менее, примешивалась нотка злости. – Как ты понял?

- Ритм дыхания изменился.

- От тебя ничто не скроешь.

Баки сел, оценил бардак в одежде и брезгливо, почти остервенело начал приводить себя в порядок. Стиву некстати вспомнилось, чем выпачкана его рука, и он поспешил обтереть ее о соломенные маты. Баки был уже на ногах и направился в санузел, где вскоре зашумела вода. Он пробыл там недолго, а когда вышел, весь его вид излучал фразу: «Ну и что это такое нахрен было?!». Будь у него такая возможность, он бы скрестил руки на груди. Стив ощутил холодный комок под диафрагмой, но деваться было некуда.

- Баки… это не то, что ты думаешь, - и сразу понял, что начал не с того.