Колыбельная (СИ)

Баки сидел на кровати между его разведенных ног, бедра Стива лежали у него на бедрах, и Стив, держась руками за колени Баки, смотрел из-под приспущенных от страсти век, как Баки направляет себя рукой.

Когда он проникает – это больно, Стив невольно шипит от распирающего вторжения, сжимаясь, чувствуя укол иррационального страха, что Баки хочет влезть в него целиком, как рука в перчатку. Но Баки теперь суперсолдат, может дробить гранит, если захочет – не то, что смирять непокорную тесноту строптивого тела. Но когда тот мучительно стонет, Стив с огромным трудом вспоминает, что он-то тоже суперсолдат, затем думает о напряжении и силе сжатия, и негромко смеется, понимая, что теперь они точно стоят друг друга.

- Помоги мне немного, а? – Баки улыбался, но паника в глазах наводила на мысли о капканах и западне.

- Думаешь, я помню, как? – хрипло заметил Стив, стараясь подавить рефлекс. – Я был пьян.

- Вытолкни меня.

Стив рискнул, стыдливо напрягаясь мышцами навстречу вторжению, и Баки вдруг одним толчком оказался внутри, до самого конца, легко и почти беспрепятственно, заставив Стива ахнуть от удивления и наполнения.

- Вот так, - шепнул Баки, широко улыбаясь, и выражение лица у него в этот момент было такое счастливое, какого Стив не видел у него ни разу в этом веке. Ни разу с начала войны. Желание, нежность, радость. Восторг. И столько любви было в серых глазах, что у Стива захватило дух. – Вот так, маленький…

Стив едва не рассмеялся от такого эпитета, но тут же подавил смех, побоявшись, что тот заставит его снова сжаться. Этого не хотелось. Боль почти ушла, а Баки был внутри, и только приняв его до конца, заглотив собой целиком, Стив понял, как же сильно его хотел. Как сильно скучал по этому ощущению. Баки был внутри так распирающе полно, что становилось трудно дышать. Кровь выстукивала ритмы барабанов в месте соединения.

Почти забытая давящая раскрытость, уязвимость… Хотелось глубже, сильнее и в ритм.

Баки шевельнулся и двинулся, медленно пошел обратно, и стало совсем не до смеха.

- Стив…

Массажное масло пришлось как раз кстати, но напряжение сказывалось, и Баки приходилось пробиваться с усилием, на грани боли, они больше мучили друг друга, чем ласкали, но обоим было плевать – желание соединиться было сильнее, и это единение стало для Стива ошеломительным. Он держал ладони на коленях у Баки, двигался всем телом; эти ощущения обескураживали, путали центры боли и удовольствия во всем теле. Когда Баки двинулся внутри как-то особенно удачно, бедра сами взметнулись ему навстречу. Тело отвечало Баки. Стив уловил ритм и потянулся к нему всем собой, подстраиваясь, подыгрывая толчкам неумело, на пробу, но Баки ощутил, что он хочет двигаться, чуть изменил положение тела, сел на пятки, позволив Стиву держать себя ногами, чтобы им обоим было удобнее – и стало совсем хорошо. Стало в такт, глубоко и ритмично.

Между ног пульсировало и горело. Баки, двигаясь, держал руку на груди у Стива, вел пальцами по ложбинке между грудными мышцами, по животу, напряженно трепещущему под его ладонью. Гладил раскрытой ладонью, плотно прижатой к коже, как если бы хотел охватить как можно больше Стива за раз, медленно, дразняще, просто ради удовольствия, просто потому, что ему теперь можно. Он приходил в восторг от одного того, что имеет на это право. Стив смотрел на него, и в этот момент любил его больше всего на свете, тонул в этом чувстве. И ощущал, что Баки будет первым. Слишком долго хотел этого. Слишком сильно. Он приближался, но старался сдерживаться, чтобы не начать вколачиваться с той бешеной скоростью, на которую теперь был способен.

Стив весь стянулся к ощущению Баки в себе, к его ритму, к частым тугим толчкам. И застонал, когда Баки обхватил его, сжал в кулак. Давление росло, поднималось в нем из глубин, готовое вот-вот прорваться…

И Стив начал. Видел сквозь туманную пелену – Баки понял, что он собирается сделать. И не запретил. Глаза у него подернулись туманной мутью, Баки было хорошо, и это был удачный момент.

Стив начал читать.

Уверенно и ритмично, как заклинание.

- Желание. Ржавый. Семнадцать. Рассвет…

Баки вбивался на каждом слове, всаживал себя до конца в одном отчетливом ритме с чеканным кодом, соединяя тела вплотную, резко, с оттяжкой, размашистыми рывками превозмогая боль, страх, мешая их с удовольствием и вползающим в сознание ледяным безумием. Горячая страсть и холодная сила соединялись, смешивались внутри, скручиваясь пружиной подступающего оргазма. Баки хищно вскрикивал на каждое слово, двигаясь, двигаясь, пока Стив хрипло не прервался на предпоследнем. Один. Давая им время ощутить друг друга.

Струна натянулась так сильно, что на руке у Баки канатами вздулись лиловые вены. Он, почти не дыша, глянул на Стива мутными глазами, и тот, заметив в них красную сеть лопнувших от напряжения капилляров, кивнул.