Колыбельная (СИ)

- Человек, который тебе приказывает, - Стив кивнул в сторону замершего Пантеры. – Поставь его на колени.

Солдат обернулся.

ПРОТИВОФАЗА

Эта неделя выдалась неудачной, как и большинство предыдущих.

Вот зачем им такие сложности? Подземные комплексы, морозильные камеры… Чтобы лишнюю электроэнергию не тратить, ГИДРЕ следовало бы просто закапывать своих солдатиков во дворе, прямо в вечную мерзлоту. А вот чтобы разморозить их потом… вот тут бы потребовалась мощь целой атомной электростанции.

Удивительная предусмотрительность. Иностранные шпионы, изнеженные своими теплыми Калифорниями, должно быть, замерзали здесь в сосульки еще на подлете. Какие молодцы…

Он бодрился едкой желчью, чтобы унять гложущее тошнотворное чувство, захватившее все его существо. Мучился, как подстреленный. Рана ныла, а он был не из тех, кто сносит горе тихо. Горе требовало утоления, каких-то срочных, почти деструктивных действий, даже если на деле это значило тушить пожар керосином.

Он не умел сидеть и ждать, пока боль пройдет. Человек взрывной активности, он мог только эту активность противопоставить боли, чувствуя, что в ином случае его с головой поглотит апатия, щедро смешанная с алкоголем. И сейчас он радовался хотя бы тому, что с аномально низкими температурами разобрался давно, еще в самом начале. Если это чувство можно было назвать радостью.

Радость его в последнее время вылиняла в едкий сарказм.

Он возвращался. Хотел найти кассету в раскуроченном зале, а если и не ее, то хоть что-то другое, до того, как сюда доберется спецгруппа. Хотел изучить эту базу вдоль и поперек. Ему нужны были данные, пусть это и отдавало каким-то маниакальным помешательством, но теперь остановить его было некому, да всерьез никто и не пытался. Разве что снежная буря… Впрочем, и это тоже было на руку. Она не давала сюда прорваться местным представителям правопорядка, даже на собачьих упряжках.

А они доберутся сюда. Сразу, как только закончат выяснение того, кому принадлежат данные, улики, по какому делу они проходят и как их оформлять. Русские в конфликт не лезли, и честно оцепили периметр, пока не будут улажены все бюрократические и правовые вопросы. Хотя улаживались они со скрипом, Госдепартамент давил и грозил, русские стояли на своем, и трудно было что-либо возразить на «это сверхсекретный объект на нашей территории, какое отношение он может иметь к Соединенным Штатам?». Пока еще разберутся…

Он пробрался на станцию незамеченным, ночью, как вор. Кассету не нашел. Ясное дело, тут все завалило обломками. Зато, после часа блужданий и сканирования стен, нашел архив, откуда Земо достал ее.

Он был прав. Кассета была не одна. Они были здесь все. Стеллажи с видеоматериалами.

Он все забрал с собой. Сперва хотел сжечь, но потом что-то темное и горячее взяло в нем верх. Он хотел знать. Сколько их было еще. Как они умирали. Что-то ворочалось в нем, голодное, требующее удовлетворения. Чтобы знать, видеть – и не прощать. Это было важным. Важнее всего.

Нет… эта неделя определенно была неудачной. Как и все предыдущие.

Он сидел в темноте со стаканом виски, глядя на то, как кричит на экране человек с лицом Джеймса Барнса. Как на медицинском курсе, они уже прошли переломы, закрытые и открытые, ожоги, термические и химические, и вот сейчас изучали токсины и яды. А токсинов и ядов в природе было много, на несколько десятков серий…

Он видел, как Зимнего Солдата рвет черной желчью, и что-то животное и кровожадное насыщалось у него внутри, возвращая веру в то, что всем воздается по заслугам.

В архиве были три секции. Задания. Обучение. Эксперименты.

Из заданий он просмотрел всего три пленки, и только одна из них оказалась убийством. Солдата привлекали не только для мокрых дел. Одна из пленок касалась сопровождения груза. Другая – ограбления банковской ячейки. Он отставил эту коробку в сторону. Это было не то. Обучение он так же смотреть не стал.

Ему нужно было… нужно было…

Эксперименты.

Уже с первой кассеты он понял, что нашел то, что искал.

Они начинались с пятидесятых. Черно-белые ролики, редко длящиеся дольше десяти минут. Пояснение – ход эксперимента, иногда – заставки «День 1», «День 2». Иногда записи были без звука.

Ему не нравились такие записи. Он находил успокоение в этих криках.

Хотя и они иногда подводили. Так, при исследовании наркотических передозировок, он видел, как Зимний Солдат, прикованный к креслу под капельницей, кричал в голос… пока этот крик не перешел в хриплый, нечеловеческий смех. Зимний Солдат на экране сотрясался, срывая горло этим жутким хохотом, и смех этот еще несколько ночей подряд преследовал его в кошмарах…

Но такое случалось редко. Алкоголь обжигал гортань и плавился в желудке, притуплял ненужные мысли, и с ним происходящее на экране почти утоляло боль. Он заставлял себя не отводить глаза.

И это было хорошо. Живительно. Как спирт, выплеснутый на рану.

…А говорил ведь так спокойно, ностальгически, и про его жену говорил: «Я-то помнил его еще неженатым…»