Колыбельная страха

– Это ничего не меняет! – продолжил курносый сталкер.

– Ты уже меня заколебал! Рот закрыл! – рыпнулся к нему Адлер. Курносый отступил за спины остальных сталкеров.

– Адлер, мы помним о Хрипе и с тобой согласны. Но этот оборвыш курносый прав. Что делать будем? – прогудел один из законовцев.

Ответить Адлеру не дал растаманского вида сталкерок.

– Что тут демагогию развели? Переодеть надо парней, дать выпить и пожрать. Воевали они за нас, а вы их к стенке приперли, как на расстрел.

Мы с Барановым замерли. Все менялось очень быстро: сначала Рыжий хотел мне голову разбить, а теперь защищал; растаман кричал про составчик, а теперь одеть и обогреть был готов. Зато курносый как вел себя изначально, так и продолжал гнуть свою линию.

– А потом? – спросил кто-то из задних рядов.

– Потом наши командиры с ним поговорят. Гонца к ним пошлите, сообщить. Тут недалеко, они в соседнем здании отмечают, – четко сказал Адлер.

Пауза. Мне стало казаться, что я снова нахожусь в туннелях коллектора. Стены сужались, темнота заклубилась по углам. «Упасть в обморок – это же позор. Надо держаться».

– Эй, а кто за их еду заплатит? – спросил бармен.

Толпу эта фраза встряхнула. Они почти все повернулись к Седому, кто-то даже развел руками, удивляясь такой жадности.

Тот подождал, а потом стукнул кулаком по барной стойке.

– Вы чё, меня за шкуродера держите? Или за скрягу? А ну, быстро мальков в дальнюю комнату! Сейчас вещи принесу, а эти сжечь. Взяли моду – одеваться как торки…

Нас провели в комнатушку, мы сбросили с себя вонючее рванье, даже вытерлись одним полотенцем на двоих.

Я рухнул на скрипучую раскладушку и…

2

Шипение керосиновой лампы. Консервная банка, забитая доверху бычками от сигарет. Старая мебель.

Сон. Проекция из жизни.

Трофимыч сидел за столом ко мне лицом и курил. Я вдохнул поглубже. Странно, воздух был чистый, не прокуренный. Сердце бухало, словно пытаясь выбраться из груди.

– Проснулся? Или еще будешь спать? – спросил сталкер.

Я промолчал, пытаясь понять, чего именно хочу.

– Тебя в группировку «Сон» надо записать, – продолжил Трофимыч. Затянулся, затрещал огонек на кончике сигареты.

– Почему – сон? – спросил я. В горле першило, голова кружилась.

– На Фабрике ты себя хорошо показал. Пацану, который в аномалию пальцы засунул, ампутацию провел. Да и из капкана сумел выбраться, – раздался в глубине комнаты другой голос. Из темноты показался знакомый силуэт. Высокий, молодой капитан.

– Как вы, Сергей Петрович? – спросил я.

– Я-то мертв. Зато Трофимыча встретил. Ты знал, что для умерших в Зоне есть свои ад и рай? – сказал мой бывший начмед по кличке Зуб.

– Аномалии научился находить? – перебил его Трофимыч. Будто и не порвали его слепые псы, не обглодали его стариковские кости до блеска.

– Да. Вот только марш-бросок закончил. Даже мутантов отстреливаю. Кровохлеба и мозгоправа завалил. Не сам, правда, а с помощью Адлера, – ответил я. Возникло чувство, что я вернулся домой, а отец меня расспрашивает про учебу. И я стараюсь его порадовать хорошими результатами.

Трофимыч беззвучно посмеивался.

– Ладно, не будем мучать. Тебе сегодня еще целый день говорить и убеждать, – смилостивился Зуб. – Знаешь, что предложить «Закону»?

– Как что? За свободу, за Зону и за любимую партию! – сказал я и улыбнулся.

Трофимыч поперхнулся дымом, Зуб удивленно приподнял брови.

– Шучу. Эфемерные идеи – это прекрасно, но они работают, если у людей есть еще и интерес, – пояснил я.

– Да. Только не считай группировки и сталкеров продажными. Обидишь их смертельно. Но кинуть на весы материальное – это грамотно… – одобрил Трофимыч.

– Со сталкерами проблемы, – пожаловался я. – Они – каждый сам по себе.

– Бортника напрягай. Старый хрыч, строит из себя простого пенсионера, – посоветовал сталкер. Затушил сигарету.

– Вопросы есть? – спросил Зуб.

– Группировка «Сон» – это вы?

– Теперь – мы. Специальное подразделение. Военный спецназ от нашей части. Цель – выполнение военных задач на территории Зоны без лишнего шума. Поэтому нам и поручили найти лабораторию. Остальное спросишь у Бати, когда тебя и Рената принимать будут. Да, и посылку забери, а то так и валяется у тебя на кровати в НИИ, – сказал Зуб.

– Не миротворцы, но все равно круть несусветная. Прямое подчинение на столицу, секретность. Только не вздумай к нам за стол садиться! Поживи еще, малец, – строго произнес Трофимыч.

– Подъем, салага! – крикнул капитан и затушил керосинку, погружая нас во тьму.

Я резко сел, потер лицо, стараясь смять паутину сна. Голова болела, ныло плечо, ломило кости. Особенно беспокоила правая голень, на которую наступил Гунч.

Сидел я на крепко сбитом топчане. У другой стены храпел Ренат на раскладушке. Крики законовца его не разбудили. Да, как я понял, Рыжий и меня поднимал уже не одну минуту.

Адлер озвучил мои страхи:

– Крепко спите. Зарезать вас – что два пальца об асфальт.

– Лучше бы зарезал, чем так громко будить, – сказал я. Во рту было сухо, сердце колотилось с бешеной скоростью. Я прокручивал в голове разговор с умершими из группировки «Сон». Может это и смешно, но их ободрение прибавило мне уверенности.