Колыбельные неведомых улиц. Разговоры с бездомными об их жизни

– Да нет, в основном хорошие люди идут и понимают. Единственное говорят: только не пей, покушай. Большинство добрых людей и самое интересное, что я удивлён, вот честно, потому что практика-то у меня очень большая. Я удивлён знаешь чем: вот подать идёт в основном от молодых людей, и именно не россиян, а чечены, узбеки, таджики – вот именно от них. Самое большое – именно от них, я тебе реально говорю, статистика: именно они, именно эти ребята. И плюс пожилого возраста женщины, ну и молодые, но женщины.

Я в Москве, последнее время в Москве. Я мечтаю об этой мечте, хочу уехать, забыться, в деревеньке где-нибудь заселиться – и всё. Козочку, курочку и домик – и больше ничего мне не надо. Всё остальное я сам сделаю, руки у меня не из жопы. Я сруб могу рубить, я по деревяшке могу, по штукатурке, по шпаклёвке, плитку – могу, в своё время научился.

– Ты мне скажи, что ты думаешь о власти о нашей теперешней?

– Для меня это сложный вопрос, правда, как бы тебе это помягче сказать, не нагрубить бы. Я могу сейчас такую вещь произнести, я не знаю, ошарашит она тебя или нет. Но можно, я так коротко и внятно: я им не верю никому. Ложь, ложь, ложь. Причём кругом, вся высота – одна ложь. Нет ничего, справедливости нету, я не знаю, может, я общаюсь с такими людьми, но я же вижу всё… Пускай Путин заедет в глубинку на своей „Кабрио“, ну пускай заедет, пускай посмотрит: люди бедствуют, нищета, разруха! В городах да, живут, я согласен, но пускай заедет куда-нибудь. Посмотри, чего творится-то, пускай просто посмотрит, ну хоть одним глазом своим. Тогда я ему поверю, если он приедет. Пока не верю, нету веры там. Ложь, ложь и ложь – для меня лгуны и ещё какие.

Я при коммунизме, когда на стройках строился после техникума, у меня была зарплата восемьдесят рублей, мне хватало на всё. Мне колбаса не нужна была, мне, правда, на всё хватало. И чего, далеко уехали, нормально уехали от царя к царю? Через мгновение – сто лет. Я посмотрю, как они дальше будут, я так посмотрю, дай бог только счастья мне увидеть, кого же он поставит приемником. Не удивлюсь, Шойгу если, я не удивлюсь. Или как у нас Васильева-то с Сердюковым-то награбили миллиарды – не села.[1] А знаешь, почему не села? А потому что сестрёнка жены Медведева родная. Ну как, кто же её посадит-то, ну кто? Пускай живут, только они не задумываются никогда знаешь о чём? Страдать-то будут ихние дети за грехи-то ихние.

Ты что думаешь, если много денег – ты счастливый? Поверь мне – нет, лучше их не видеть, и не надо они. У меня тоже были и машины, всё было, реально по тем временам я имел трёшку, потом я „Минск“ мотоцикл купил с нуля. У меня всё было, а сейчас ничего нет и не надо вообще. Я же говорю: маленький домик, пусках захлабученный будет, я его выровню. Сам лично и подрубки сделаю, и поддомкрачу, всё сделаю – было бы желание.

А я им не верю, мне они лично ничего хорошего не сделали – вообще. Для меня они, знаешь, я живу другой жизнью. Вот можешь себе представить: что они есть, что их нет, ну то есть по барабану. Выбирают их там, не выбирают – мне по барабану. Для меня это не существует, это ихняя отдельная жизнь, а у меня своя. И знаешь как, муравейник видел? Рыженькие отдельно живут, чёрненькие отдельно, помельче – отдельно. Вот видишь, хорошо, что с тобой посидел, пообщался, душу тебе излил. А то ведь не с кем. Нет, был как-то один, но он погиб. А с тобой приятно даже пообщаться, приятно.

– А друзей нет у тебя на улице?

– Нет, у меня вот Павел. Да и то, как тебе объяснить, есть, конечно, Павел, я его считаю другом, а так вообще здесь только хорошие знакомые – и всё. То есть я к себе в душу не подпускаю никого. Я в своё время огорчился очень сильно, и я в свою душу никого не подпускаю. Живу своей жизнью, кто-то понимает меня, кто-то – нет. Я никому не мешаю, но и не позволяю в моё лезть. Какой-то человек агрессивный или лес имел, мне по барабану – не подпускаю, мне это неинтересно и не нужно. Мой интерес – природа, я действительно свою мечту осуществлю, у меня задумки есть, хорошие задумки. Я уеду, я сам себя могу обеспечить, честно если. Я даже как-то вот хотел письмо написать, чтобы отказаться от пенсии.

Потому что ту пенсию, которую мне дают – это смех и грех. Ну как, вот смотри: пять сто я отдаю за комнату в общежиии, пять сто. Семь двести мне выплачивают, сколько мне остаётся? [На две сто] проживёшь? Ну, живу… А вот сейчас этот месяц у меня семь двести, а в следующем месяце будет восемь, у меня там двадцать процентов за квартплату задолженность дома, а они – суд присудил и у меня с пенсии двадцать процентов ещё [вычитают]. Вот с июля у меня будет уже полная пенсия, там где-то тысяч под девять.