Колыма

Став неотъемлемой частью замкнутого и подчиняющегося строгой иерархии воровского мира, она, скорее всего, получала средства на свои операции от карманников и торгашей черного рынка. И если она изначально поставила себе целью отомстить, то следует признать, что союзников она подобрала себе правильно. Проникнуть в их ряды было невозможно, на это ушло бы слишком много времени – сотруднику правоохранительных органов пришлось бы прожить долгие годы под прикрытием, убивая и насилуя для того, чтобы заслужить доверие. Не то что бы государство не могло найти подходящего кандидата, нет – скорее, оно всегда считало уголовников досадной помехой. У преступников существовала своя, закрытая система поощрений и стимулов. Ни один из них не проявлял интереса к политике. Во всяком случае, так было до сих пор. До появления Фраерши.

Если бы Фраерша потребовала освободить своего мужа до того, как начала убивать, ее просьбу, быть может, и удовлетворили бы. После речи Хрущева пенитенциарная система погрузилась в хаос. Что касается двадцатипятилетнего приговора Лазарю, Лев мог бы добиться освобождения по состоянию здоровья или условно-досрочного освобождения. Впрочем, помешать этому могла бы вновь запущенная тем же Хрущевым антирелигиозная кампания. Но после этих убийств вести переговоры об освобождении Лазаря стало бессмысленно. О заключении какой-либо сделки не могло быть и речи. Фраерша стала террористкой, и ее следовало выследить и убить вне зависимости от того, взяла она Зою в заложницы или нет. Банду Фраерши объявили контрреволюционной организацией. Более того, она даже не сделала попытки обуздать свою жажду крови. После похищения Зои люди Фраерши убили нескольких чиновников – мужчин и женщин, состоявших на службе при Сталине. Некоторых пытали так же, как в свое время они подвергали пыткам других. Столкнувшись с зеркальным отражением собственных преступлений, высшие эшелоны власти пришли в ужас. Они потребовали физического устранения всех членов банды Фраерши и тех, кто помогал ей.

К счастью, начальник Льва Фрол Панин был амбициозным человеком. Несмотря на то что КГБ и милиция начали охоту на людей, какой еще никогда не случалось в Москве, ни следа самой Фраерши и ее группировки обнаружить не удалось. Ответом на шумные призывы «найти и обезвредить» стали провалы. Пресса также ничего не сообщала об этих событиях, предпочитая трубить об очередных достижениях народного хозяйства в дни, последовавшие за совершением самых громких убийств, словно рассчитывая заглушить победными реляциями слухи, все шире распространявшиеся по столице. Чиновники спешно увозили свои семьи из города. Валом посыпались заявления на отпуск. Ситуация становилась неуправляемой.

Решив снискать славу победителя Фраерши и примерить мантию героического борца с чудовищем, Фрол Панин увидел в Лазаре удобную наживку. Поскольку добиться освобождения священника по обычным каналам, не признав того, что от государства можно требовать выкуп, они были не в состоянии, оставалось одно – вызволить его из неволи силой. Панин намекал, что его план пользуется поддержкой на самом верху и осуществляется с молчаливого согласия властей предержащих.

Лазарь отбывал срок в лагере № 57 на Колыме. Убежать оттуда считалось невозможным. Во всяком случае, до сих пор сделать это никому не удавалось. Безопасность и надежность большинства лагерей в том районе обеспечивало само их местоположение: выжить за пределами зоны без средств к существованию было нельзя. Пересечь пешком огромное расстояние по враждебной для человека местности также не представлялось возможным. И если Лазарь исчезнет, его наверняка сочтут мертвым. С помощью Панина проникнуть в лагерь будет несложно, сфабриковав необходимые документы и поместив Льва в качестве заключенного в очередную партию узников. А вот выбраться из лагеря окажется куда труднее.

Корпус судна сотряс сильный удар. Нос корабля отклонился в сторону. Лев резко сел на нарах. Они наткнулись на льдину.

Тот же день

Генрих бросился вперед и перегнулся через борт, глядя вниз. Мимо проплывала глыба льда. Над поверхностью воды торчала макушка льдины длиной в несколько метров, а основная масса виднелась в глубине темно-синей тенью. Но их корабль, похоже, не получил пробоины. Снизу не доносились встревоженные крики узников. По спине у Генриха скользнула струйка холодного пота. Он поднял голову и просигналил капитану, что опасность миновала.