Колымские тетради

Я пью его в мельчайших дозах,
На сахар капаю раствор,
А он способен бросить в воздух
Любую из ближайших гор.

Он, растворенный в желатине

И превращенный в динамит,
В далекой золотой долине,
Взрывая скалы, загремит.

И содрогнулся шнур бикфордов,

Сработал капсюля запал,
И он разламывает твердый,
Несокрушимый минерал.

Сердечной боли он — причина,

И он один лекарство мне —
Так разъяснила медицина
В холодной горной стороне.

1959

Он тащит солнце на плече

Он тащит солнце на плече
Дорогой пыльной.
И пыль качается в луче
Бессильно.
И, вытирая потный лоб,
Дойдя до дома,
Он сбросит солнце, точно сноп
Соломы.

(Конец 1950-х)

Мятый плюш, томленый бархат

Мятый плюш, томленый бархат
Догорающей листвы,
Воронье устало каркать
На окраине Москвы.

В океане новостройки

Утопает старый дом,
Он еще держался стойко,
Битый градом и дождем.

И, заткнув сиренью уши,

Потеряв ушной протез,
Слышит дом все хуже, хуже
И не ждет уже чудес.

1959

На память

Как лихорадки жар сухой,
Судьба еще жива,
Ночной горячечной строкой
Бегут мои слова.

И, может быть, дойдет до вас

Ее глухой размер,
Как пульс, прерывистый рассказ,
Химера из химер.

1959

Юго-запад [150]

Подъемный кран, как самоходка,
На гусеничном ходу
По окнам бьет прямой наводкой
И тихо кружится на льду.

Вполне военная картина,

Когда прожекторным огнем.
Как в штурмовую ночь Берлина,
Подсвечивают каждый дом.

Но этот бой — не разрушенье,

Не взрыв, а рост — и вширь и вверх,
Победоносное сраженье,
Где автогена фейерверк,

Где торопливое дыханье

Грузовиков и тягачей
И газосварки полыханье
Средь обесцвеченных ночей.

Где кислородные баллоны

Нужны как воздух для людей,
Крепящих арки и балконы
Сквозь хаос новых площадей.

Здесь каждый дом — как в магазине:

Новехонький со всех сторон,
И автошин шуршит резина,
И пахнет пихтою гудрон.

1959

Первый снег

Слякоть нынче схвачена морозом,
Как створоженное молоко.
Снег подобен падающим звездам,
И дышать по-зимнему легко.

Каждый звук отчетливый и громкий,

Слишком звонкий нынче на пруду.
Воробей на заберега кромке
Оступается на скользком льду.

Первые снежинки еле-еле

Все же долетают до земли.
Завтрашние белые метели
К нам еще добраться не могли.

1959

Золотой, пурпурный и лиловый [151]

Золотой, пурпурный и лиловый,
Серый, синий свет,
Вот оно, кощунственное слово,
И спасенья нет.

Вот она — в кровавых клочьях дыма,

В ядовитой мгле.
Будущая Хиросима
Встала на земле.

Как глазурь — зеленый крик ожога,

Сплавленный в стекло.
Вот она, зловещая дорога,
Мировое зло.

Девушке слепой огонь пожара

Обжигает взор.
…О судьбе всего земного шара
Начат разговор.

1959

Да, рукопись моя невелика [152]