Колымские тетради

Жить вместе с деревом, как Эрзя,
И сердце видеть в сердцевине.
Из тысяч сучьев, тысяч версий
Найти строенья план единый.

Найти фигуры очертанье,

Лицо пейзажа-человека,
А имена или названья —
Приметы нынешнего века.

Гефест перед кусищем меди,

Буонарроти перед грудой
Камней, уверенный в победе,
Уже почувствовавший чудо…

1961

Тихий ветер по саду ступает

Тихий ветер по саду ступает,
Белый вишенный цвет рассыпает.

И одна из песчаных дорожек —

Как вишневое платье в горошек.

Лепестки на песке засыхают,

Люди ходят и тихо вздыхают…

Ветер пыльные тучи взметает —

Белый вишенный цвет улетает.

Поднимается выше и выше

Легкий цвет, белый цвет нашей вишни.

1961

Стихи — это судьба, не ремесло [167]

Стихи — это судьба, не ремесло,
И если кровь не выступит на строчках,
Душа не обнажится наголо,
То наблюдений, даже самых точных,

И самой небывалой новизны

Не хватит у любого виртуоза,
Чтоб вызвать в мире взрывы тишины
И к горлу подступающие слезы.

1962

Поэзия — дело седых [168]

Поэзия — дело седых,
Не мальчиков, а мужчин,
Израненных, немолодых,
Покрытых рубцами морщин.

Сто жизней проживших сполна,

Не мальчиков, а мужчин,
Поднявшихся с самого дна
К заоблачной дали вершин.

Познание горных высот,

Подводных душевных глубин,
Поэзия — вызревший плод
И белое пламя седин.

1962

Когда после разлуки [169]

Когда после разлуки
И сам еще не свой,
Протягивая руки,
Встречаюсь я с Москвой,

Резины и бензина

Блаженство и уют,
Шуршат, щебечут шины,
Как зяблики поют.

На площади вокзальной,

Где стук, и крик, и звон,
Сливают в музыкальный,
Как бы единый тон.

Удерживая слезы,

На площади стою
И по старинной позе
Свой город узнаю.

Московский гул и грохот,

Весь городской прибой
Велением эпохи
Сплетен с моей судьбой.

1962

Летний город спозаранку

Летний город спозаранку
Проступает сквозь туман,
Как чудовищная гранка,
Свеженабранный роман.

Город пахнет той же краской,

Что газетные листы,
Неожиданной оглаской,
Суеверьем суеты.

И чугунные заборы

Знаменитого литья —
Образцы шрифтов набора
И узоров для шитья.

Утро все — в привычном чтенье

Зданий тех архитектур,
Что знакомы поколеньям
Лучше всех литератур.

1962

О подъезды, о колонны [170]

О подъезды, о колонны
Разбивающийся дождь —
Будто ампул миллионы
Покрывают площадь сплошь.

Кислый дух автомобиля

И жилища перегар —
Все прибито вместе с пылью
И вколочено в бульвар.

Будто после треска, хруста

На поверженный пустырь,
Приводя природу в чувство,
Выливают нашатырь.

И полны глубокой веры

В приближенье синевы
Палисадники и скверы
И окраины Москвы.

1962

Свяжите мне фуфайку [171]