КОМА. 2024. Вспоминая Джорджа Оруэлла

– Я обязательно расскажу о своих столичных приключениях. Их было немало. Только… – я сделала короткую паузу, не зная, в какой форме преподнести подруге неприятную новость и поделиться сомнениями (нет, уверенностью) относительно предательства Ныркова. – Только сейчас я хочу с тобой поговорить о другом…

Мара понимающе посмотрела на меня и приложила палец к губам.

– Погоди! Я забыла кое-что принести.

Гольская вскочила со стула и выбежала их кухни. Когда она вернулась назад, в ее руках был октаэдр, свойства которого я уже знала. Мара пристроила устройство на столе и активировала его.

– Теперь выкладывай! Нас не услышат.

Я очень подробно рассказала Гольской обо всем, что произошло в Столице, а потом прямо, без всяких намеков и уверток призналась, что считаю Ныркова предателем.

– Не может быть! Это не может быть правдой! Он дружит с нами давно и сотрудничает с нами тоже очень давно. Без него мы не смогли бы создать нашу группу и связываться с оппозиционерами в Столице и других городах. Нет! Не может быть!

Вид у Мары был такой ошарашенный, что мне даже стало жаль ее. Она нервно закурила, а потом как-то сникла и тихо проговорила:

– Надо предупредить Пашу, Игоря и всех остальных… Ты кушай, Женечка, пожалуйста… Представляю, как в гостях у Бельской тебе не лез кусок в горло. Кушай…

Мара затушила сигарету и вышла из кухни. Спустя десять минут она вернулась и сказала:

– Все. Паша в курсе. Правда, он тоже сомневается в том, что Нырков не тот, за кого выдает себя. Но он никогда не игнорирует сведения, которые к нему поступают. И это удар для всех нас.

– Да, согласна. Это ужасно. Но что вы будете делать дальше? – тревожно спросила я.

– Паша скажет нам сегодня вечером. Ты же помнишь, надеюсь, что мы собирались навестить Игорька?

– Помню и очень хочу его увидеть. Но не опасно ли это?

– Напротив, нам теперь просто необходимо встретиться с ним. И мы уже давно записались на это свидание с сыном. Так что эта встреча не должна вызвать у них подозрений.

Мы молча продолжили обед. Я заметила, что Мара о чем-то сосредоточенно думает. И только собрав со стола посуду, она спросила:

– Ты уже заказала билет на самолет?

– Нет, пока. Но собиралась это сделать сегодня. Собственно, сам-то билет у меня уже есть. Мне нужно только подтвердить дату вылета. Я планирую, улететь в понедельник вечером.

– А ты не хочешь улететь завтра?

Я вопросительно взглянула на подругу.

– В субботу?

– Да. Судя по тому, что у въезда в город уже стоят посты, они начали готовиться заблаговременно, – уверенно заговорила Гольская, – и тебе лучше покинуть город завтра, пока все не началось…

– Нет. Я улечу в понедельник, – твердо отрезала я.

– Но находясь здесь, с нами, ты сильно рискуешь. Пребывание в Элитарии слишком опасно для тебя. Бельской не понравилось, что ты вернулась к нам. А она, как ты знаешь, все помнит и ничего не прощает. Я даже удивляюсь, что она вообще выпустила тебя из Столицы. И это плохой знак. Очень плохой, Женя!

– Не думаю, что все обстоит так мрачно, как ты себе рисуешь. Я не согласилась работать на нее, и она потеряла ко мне всякий интерес, – я попыталась убедить себя и Мару в вещах, которые все же вызывали сомнения. И большие.

– Но она угрожала тебе! Причем открыто! С этим шутить не стоит, – продолжала настаивать на своем Гольская.

– Не забывай, Мара, – парировала я, – что я подданная Швейцарии, а она не захочет скандала.

– Не будь такой наивной, Максимова! Для нее нет разницы, кого убирать. Она легко расправляется со всеми, кто не дует с ней в одну дудку. К твоему сведению, у нас люди пропадают очень часто и иностранцы в том числе. Так что… Так что, подруга, иди и заказывай билет на завтра. Не упирайся, прошу тебя, Женечка! Паша тоже считает, что тебе следует уехать. Только мы не сможем завтра отвезти тебя в аэропорт. Пашка будет на работе, а меня, что очень странно, срочно вызвали на работу. Якобы, в восемь утра какой-то срочный педсовет.

– Причину объяснили?

– Нет. Но полагаю, что директриса строго-настрого прикажет в воскресенье сидеть дома. А это значит, что они упреждают события и уже начали запугивать людей.

– Похоже на то… Но я своего решения не изменю, Мара. Я ведь еще не купила своим сувениры и подарки. А как без подарков ехать домой? Никак нельзя-с. Нет-с.

Мы переглянулись.

– Да, Максимова, чувствую, что на мои уговоры ты не поддашься, – неохотно сдалась Гольская и добавила: – Иди-ка отдохни с дороги, а я пока помою посуду и соберу для Игорька посылочку.

13.

Сиротский дом, где с шести лет жил Игорек Гольский, расположился на территории старой воинской части в пяти километрах от Неверска.