КОМА. 2024. Вспоминая Джорджа Оруэлла

Было уже совсем темно, когда мы подъехали к ДДС. Стоянка, обустроенная на против железных ворот с красной облупившейся звездой, была пуста. Гольские привычно пошли к проходной. Я бодро шагала за ними, пытаясь подготовить себя к встрече с мальчиком. В проходной мы застали только одну охранницу. Грузная невысокая женщина в моповской форме приветливо ответила на приветствие Гольских. Я поняла, что они давно и хорошо знакомы. Поэтому нисколько не удивилась, когда дежурная, скорее ради проформы, чем исполнения служебных обязанностей, сказала с улыбкой на красиво очерченных губах:

– Предъявите чипы, пожалуйста, а вы, женщина, – охранница с любопытством посмотрела на меня, – раскройте свою сумку.

Бегло пробежав сканером по нашим чипам, она даже не глянула в мою дамскую сумочку.

– Есть что-то незаконное? Холодное оружие, наркотики? – равнодушно поинтересовалась она.

Я отрицательно помотала головой.

– Нет, Татьяна Андреевна. Ничего этого нет. Только еда для мальчика, – нетерпеливо ответила охраннице Мара и с мольбой заглянула ей в глаза.

– Понимаю. Не терпится. Он в гостевой. Проходите.

Мара счастливо заулыбалась и пройдя через турникет, заторопилась к выходу.

Территория ДДС №5 представляла из себя комплекс зданий, приспособленных под жилые помещения и столовую. В бывших казармах с толстыми стенами теперь находились спальни детей. В штабе расположилась администрация ДДС и школьные классы. Весь комплекс был обнесен каменным забором с колючей проволокой. Окна всех без исключения зданий были забраны толстыми решетками. Сравнение с тюрьмой напрашивалось само собой. И если вдуматься, то это и на самом деле была тюрьма для детей, волей Судьбы ставших Послушниками. Дети были разделены по возрастам. Об этом гласили таблички на дверях зданий. Редкие фонари бросали скупой свет на чистую дорогу и тротуары без единого опавшего листика или бумажки. Я вертела головой по сторонам, стараясь все хорошенько рассмотреть. Естественно, здесь были и щиты, призывающие детей верно служить ГГ и соблюдать дисциплину, а также камеры слежения. Они были натыканы почти на каждом сантиметре по краям дороги и у входа в казармы.

Во дворе двухэтажного здания, к которому мы подошли, не было ни одной живой души. Видимо в это время детям запрещалось выходить на улицу.

В корпусе, где проживал Игорь и рабы-подростки, тоже был пост охраны. В торце коридора стоял обычный стол, за которым восседал моповец. Мне показалось, что и он дружески расположен к Гольскому. Седой, предпенсионного возраста мужчина поднялся к нам навстречу. Он пожал руки Павлу и Маре, а мне просто кивнул.

– Следуйте за мной, – сказал моповец и привел нас в небольшую комнату, где у окна стоял невысокий молодой человек в серой робе. Завидев родителей, юноша кинулся к ним. Все трое обнялись.

– Как я вас ждал, – услышала я голос юноши, тембром напоминающий голос Павла в молодости. Да и внешне Игорь оказался полной копией отца. Только мальчик был ниже ростом и очень худеньким.

Я деликатно стояла в стороне, давая возможность Гольским насладиться долгожданной встречей. После бурных объятий и счастливых восклицаний, Паша наконец представил меня сыну:

– Игорек, это Евгения Ильинична, наша с мамой давняя подруга.

Игорь выбрался из объятий родителей и подошел ко мне:

– Здравствуйте, – сказал парень и протянул мне руку.

Рукопожатие Игоря Гольского было по-мужски крепким. Я почувствовала мозоли на его ладонях.

– А можно, Игорь, я тебя обниму?

– Ну, конечно, – рассмеялся юноша и прильнул ко мне. – Я очень рад с вами познакомиться.

– И я.

Я хотела еще что-то сказать, но неприятный ком сдавил мне горло. Я закашлялась, а потом добавила:

– Я помню тебя таким крохой (и попыталась изобразить руками каким именно). А теперь ты уже совсем взрослый мужчина.

– Здесь взрослеют рано, – с горечью произнес Игорь. – Вы надолго в Неверск?

– Еще побуду пару дней…

– Слушайте, хватит болтать, – остановила наш диалог Мара, расставляя на грубом деревянном столе кастрюльки и тарелки. – У нас мало времени. Иди, Игорек, поешь, пока все не остыло.

Мы дружно расселись за столом и наблюдали как ест Игорь. Паша с любовью смотрел на сына. Давно пережитая боль все еще струилась из его глаз, но в то же время я понимала, что ему не терпится поговорить о делах.

Когда Игорь утолил голод, Павел вытащил из кармана куртки октаэдр и поставил его в центр стола.

– Мы уже может идти? – спросил Игорь.

– Да, сынок, идем.