Кома. Первая и вторая книги

— Пожалуй, мы поняли. А какая плата у вас? Чем вы заплатили за возврат Диггори?

— Само мое существование — уже плата. Я фактически существую на два мира, — главнюк только открыл рот, чтобы задать следующий вопрос, но я перебил его. — Да, это плата. Это очень тяжело — оставаться здесь, ведь там намного лучше. Нужны определенные склонности, их нужно развивать с самого детства. Если ты идешь по Пути шамана, то должен пройти инициацию — умереть, чувствуя боль от того, как тебя разрывают на части. Переродиться. Быть шаманом — это образ мыслей и образ жизни. Вам не подойдет мой способ.

— Есть ли другой способ стать шаманом?

— Пожалуй… — я немного подумал, но решил, что эта информация им ничем не поможет. — Иногда, очень редко, после сильных переживаний и смерти, некоторые получают возможность стать шаманом, но они слабее, и их путь наполнен болью. И сразу выкиньте из головы мысли смоделировать такую ситуацию для кого-нибудь. Это не сработает. Их выбирает сама судьба. Но даже тогда у них должна быть склонность к этому, память крови.

— То есть, кто-то из предков должен быть шаманом?

— Да, или некромантом, но вы сами выбили их, так что… — я развел руками. — Они не проходят инициацию, не предстают перед высшими и за возможность ступать на Изнанку без одобрения платят здоровьем или личной жизнью. Им запрещено любить, потому что каждый объект этого чувства будет платить вместе с некромантом. Их дети и возлюбленные — каждый будет платить высокую цену за способности, за возможность заглянуть по ту сторону Изнанки. Разница между некромантом и шаманом в том, что некросы отказались платить, поэтому им сопутствует только смерть. Они не могут полноценно возвращать к жизни. Максимум, на что они способны, постоянно перекидывать душу из тела в тело, как только оно износится.

— Мы все это знаем, но мы хотели узнать другое — есть ли у потомков некросов возможность пройти по Пути шамана?

— Я не знаю, — после долгого раздумья признался я. — Может быть, препятствий я не вижу. Шаманизм — это личный выбор, а не родовой дар… Но это не значит, что их нет.

— Вы же сказали, что должен быть потенциал…

— Потенциал — это не родовой дар. У певца может родиться ребенок с громким голосом, но это не значит, что он тоже станет певцом. Этому тоже надо учиться, связки развивать…

— Хорошо, — внезапно сказал главнюк, хлопнув руками по коленям, и поднимаясь со стула. — На сегодня закончим, но нам придется продолжить наши встречи, — я только закатил глаза — ну, кто бы сомневался? — И вам придется поделиться воспоминаниями об инициации, Изнанке и воскрешении Диггори. Это не запрещено?

— Нет, запрета не существует, пробовать вам никто не мешает, но вы вряд ли сумеете что-то разобрать.

Главнюк явно не ожидал такого легкого согласия и немного растерялся, только на секунду, но эта заминка была.

— Сейчас? — как-то хищно спросил он.

— Да без проблем, можем даже одолжить у директора Дамблдора омут памяти.

Невыразимцы зашептались и дружно уставились на меня. Я вздохнул. И чего они такие странные? Неужели думают, что я буду упираться? Я сосредоточился и вытащил воспоминания.

— Куда?

— Вот сюда.

Мне быстро протянули трансфигурированную из чего-то бутыль, которую я стал быстро заполнять тягучими нитями. Люди в сером с каким-то болезненным любопытством наблюдали, как я пальцами цеплял воспоминание и опускал его в емкость.

— На сегодня все? — нетерпеливо спросил я, закончив. — Мне нужно присмотреть за Седриком.

— Ему что-то грозит? Он же воскрес?

— Но это не отменяет того, что у него могут возникнуть осложнения, например, с сердцем, — злобно огрызнулся я. — Если вы помните, оно не билось почти пять минут.

Я развернулся и вышел из класса, хлопнув дверью.

Вслед мне послышалось задумчивое:

— И впрямь странный…

Невыразимцы торчали в школе сутки. Они в команде с аврорами потрясли Кубок Огня, организаторов и директоров и даже залезли в озеро. Осмотрев Седрика и дотошно расспросив его о пережитом, в обед эти ребята отчалили, заключив, что я все же не некромант.

Воспоминания мне вернули с каменными лицами. Главнюк нехотя признался, что они не смогли ничего разобрать в той мешанине цветов и образов, что увидели в омуте. Самое прикольное, каждый увидел что-то свое, так что надежда расшифровать мои видения об Изнанке, все же оставалась. Хоть и была крайне зыбкой.

На ужине присутствовала вся школа и зарубежные гости. Все активно обсуждали случившееся с Диггори и косились в его сторону. Сам парень выглядел бледновато, но уже вполне оправился. В глазах у него поселилось какое-то философское спокойствие. Как будто после того, что он пережил, того, что увидел на той стороне, ему больше не было страшно.

Перед ужином Дамблдор сделал объявление: