Кома. Первая и вторая книги

Ученики сдавали работы, тихо переговариваясь. Наконец, все вышли. Северус подошел к краю стола и, поворошив пергаменты, нашел свиток Волхова. Внутри был еще один лист. На нем по-русски было написано:

«Уважаемый профессор Снейп!

В этом году наша с вами традиция была нарушена, поэтому я пишу вам это письмо…»

Дочитав, Северус устало прикрыл глаза рукой. Ломать голову над очередными предсказаниями сейчас не было ни времени, ни возможности, ни желания. Записка была краткой. Выглядело это как затравка, завуалированное приглашение к разговору.

Ну что ж, поговорим.

Глава 61. О сладких речах, бешенстве и видениях

Реальность расплывалась, словно горячее марево над костром. Вероятности двигались, сплетались, перетасовывались, как карты в колоде безумного шута, меняя рисунок истории. Решения, слова, действия — всё это строило новое будущее. И оно наступало на этот мир, новое, страшное, неотвратимое… Будто гигантская волна надвигалась на Хогвартс, всё ближе и ближе, готовясь рухнуть на головы и затопить водоворотом событий, перевернуть вверх тормашками и уничтожить, размазать в одно мгновение.

Последняя цепочка решений окончательно изменила рисунок, змеей проползла между судьбами. Все нити нового узора легли на свои места, образуя другое полотно.

— …Мистер Волхов! Мистер Волхов, вы в порядке?

— А?

Я открыл глаза. Все смотрели на меня. Судя по озабоченному лицу Флитвика, мимо ушей только что пролетело что-то важное.

— Простите, я… Я задумался. Не могли бы вы повторить вопрос?

Предчувствие душило, выворачивало нутро, скручивалось тяжестью в животе. В ушах стоял тонкий звон, руки подрагивали, адреналин заставлял сердце бешено колотиться, хотелось куда-то бежать, что-то делать, предотвратить что-то… плохое. Чувство, что я не успеваю, что я уже опоздал, противным липким потом страха проступило на спине. Я вскочил.

— …Как считаете?… Мистер Волхов! Что с вами?!

— А? Я… Мне надо…

Флитвик нахмурился и удрученного покачал головой, обеспокоенно глядя на меня.

— Нет, юноша, с вами решительно что-то не так. Идите-ка вы в Больничное крыло.

Спотыкаясь, я выбрался из-за стола и поспешил вон из класса. Флитвик, окончательно потеряв терпение и покой, чуть ли не силой вытолкал мою тушку в коридор и поручил Гойлу меня проводить. Тот, видя, что я окончательно завис, подцепил меня под локоть и потащил к мадам Помфри. Но до Больничного крыла мы так и не дошли.

Я застыл, не реагируя на вопросы обеспокоенного Грега. Перепуганный Гойл вцепился в мои окаменевшие плечи и нещадно встряхнул. Однако это не оказало никакого эффекта.

Казалось, над Хогвартсом нависло цунами. Я будто бы видел эту застывшую темную массу, ощущал всем своим существом все эти тонны воды, которые через секунду — крошечный миг — рухнут вниз, погребая под собой всех тех, кто не успел спастись. Давящее чувство неотвратимой опасности. Словно сейчас меня сметет лавиной… Меня грызла какая-то дикая потребность быть в другом месте. Я должен предотвратить — вот только что? Надо успеть — но куда?..

Что делать — узнать было решительно невозможно. Страх… Нет, я был в ужасе. Еще никогда, ни разу в этой короткой, но такой насыщенной жизни, я не испытывал столь всепоглощающей паники. Меня затрясло.

Волна изменения рухнула на реальность, отчетливо прокатилась по коридорам, цепляя всех обитателей. Замок встряхнуло. Рыцарские латы звякнули. Портреты тревожно зашумели. Какая-то картина даже слетела со стены. Пролетающий мимо Толстый Монах остановился, наклонил голову, будто вслушиваясь, и вдруг завопил:

— Тревога! Тревога! Погибли ученики! Класс зельеварения!

Портреты встряхнулись и подхватили вой. Новость понеслась по замку, громким эхом отскакивая от стен: «Погибли ученики! Класс зельеварения!»

Северус!

Я вывернулся из рук Гойла и ринулся в подземелья. В холле, у лестниц меня встретила встревоженная толпа профессоров во главе с директором Дамблдором и Амбридж.

— Мистер Волхов, что вы здесь делаете? — звонкий голос главного инспектора перекрыл даже тревожные вопли портретов. — Вы должны быть на уроке.

— Я должен быть там!

Я перемахнул через перила и чуть не потерял равновесие, приземлившись на жесткие ступеньки. В боку уже начало колоть от долгого быстрого бега. Ничего, осталось совсем чуть-чуть. Здесь повернуть направо, десять метров по прямой и…

Выбитая взрывом дверь класса лежала у противоположной стены. В воздухе плясала каменная крошка вперемешку с пылью. Кабинет был погребен рухнувшим этажом. Я рванул с шеи кулон и, замирая, вслушался в этот завал. Сердце колотилось в груди, воздуха катастрофически не хватало, и было непонятно даже от чего: от долгого бега или от ужаса.[19] Директор вскинул палочку и произносил незнакомые мне заклинания. Амбридж тоже включилась в процесс расчистки завала — все эти события я отслеживал краем сознания, впуская в себя гудящее поле замка.

Кабинет зельеварения пах кровью, болью и знакомым гневом. Это Северус! Он жив!