Команда (СИ)

Пробившись к дверям и отстрелив замок, двойка ворвалась внутрь, и принялась крушить все, что попадалось на глаза. Здание оказалось буквально напичкано плохими парнями.

С виду заурядный хостел оказался настоящим притоном, полным злых вооруженных негров. Сколько человек было на его совести, Салага уже не думал: просто сбился со счета. Да и считать времени не было — огневой контакт на расстоянии плевка оказался вещью очень злой, кровавой и не прощающей ошибок. В один из моментов Салага перезарядил магазин, но забыл передернуть затвор, за что чуть не поплатился пулей в упор. Слава богу, что Сыч почуял неладное и, прикрыв ведомого щитом, всадил в здоровенного негра, увешанного золотыми цепями, пол-магазина в автоматическом режиме.

— Не тупи!!! — проорал он ведомому, едва поборов желание отвесить ему хорошего пенделя.

Первый этаж был пройден примерно за две с половиной минуты, второй зачищался немногим дольше. Дубровский, хорошо выбрал позицию: ему были хорошо видны окна комнат второго этажа, и его карабин очень хорошо помогал друзьям двигаться вперед.

Единственный в хостеле номер «люкс» располагался в конце второго этажа, и логика подсказывала друзьям, что Фабрис Мбиа — таинственный начальник покойных Жоэля и Пьера, находился именно там. Выбив двери и ворвавшись внутрь, Сыч увидел в смотровую прорезь, как на него несется щуплый черный человечек с ножом. Он орал что-то нечленораздельное, и намеревался сбить с ног Сыча, весившего даже без щита вдвое больше.

Мбиа не доставил проблем, даже стрелять не пришлось. Сыч, издав столь же дикий вопль, понесся навстречу, и со всей дури врезался щитом в щуплого негра, отчего тот отлетел на пару метров назад, врезался в шкаф, пробив дверцы, и потух.

— Он? — спросил Салага, глядя за спину на тот случай, если они кого-то пропустили, и этот «кто-то» захочет пострелять.

Сыч поднял забрало и присмотрелся:

— Тощий, лысый, с золотым зубом, на роже татуха, как у Тайсона. Он, родимый. Тащи его. — Сыч вынул из кармана наручники и бросил Салаге, который завел руки Мбиа за спину и защелкнул браслеты, — Анька! Карету к парадному!

Раздалась очередная пробуксовка, и вскоре команда уже ехала обратно в штаб.

В тот момент, когда Салага сел на лавку и снял бронежилет, он понял, насколько замучился. После снятия бронежилета в теле появилась какая-то неприятная слабость, будто броник был частью скелета, и после его снятия стало неудобно двигаться и не на что опереться.

— Отдыхай! — крикнул Сыч, валяющийся на полу в полном блаженстве, и, похлопав ладонью по щиту, добавил — Ох и настое. ал же он мне, ты даже не представляешь…

17

Из штаба слышались редкие вскрики пытаемого Мбиа, а Сыч, Анька и Салага стояли рядом с воротами и наслаждались теплой летней ночью.

— Чуешь, Салага, как жизнь хороша? — спросил Сыч, медленно вдыхая и выдыхая воздух.

— Чую. — он и сам пил теплый ночной воздух, отдыхая от пороховой гари, выстрелов и страха за свою бесценную жизнь.

— Никого не ранило? — деловито осведомилась Анька, — Может, в броник попали или синяк оставили?

— Не, все в порядке. — Сыч дышал, закрыв глаза и кайфовал, — Не считая того, что у меня руки — как отбивные. По щиту прилетает очень больно.

— Ну, смотрите сами. У меня аптечка с собой, если что.

— Так ты, оказывается, не только водитель, но еще и медик? — удивленно спросил Салага.

— Ага-а. Медик. — лениво отозвался вместо неё Сыч, продолжая с наслаждением дышать полной грудью — Хоть и не хирург, но раны штопает ого-го.

— А что, у вас ранили кого-то?

— Разумеется, причем, не один раз. — Сыч поглядел на Салагу, — Помню, как меня первый раз подстрелили. Кровищи, как с порося. Повезло, правда, что не задели ничего жизненно важного. Случай был — ну вообще, хоть картину пиши. Темная квартира, я сижу на табуретке в центре кухни, на пол газеток подстелил, чтоб линолеум не запачкать, Анька настольную лампу принесла, чтоб на спину мне светить… Зашивает меня, я типа кашляю, чтоб от боли не орать. Анька плачет, и ее слезы соленые мне прямо в рану капают… Да-да, Ань, не отворачивайся, всё так и было. Плачет, значит, зашивает и говорит сквозь слёзы: «Ну зачем ты это делаешь? Зачем под пули лезешь?». Ну чисто нуарное кино.

Анька обиженно отвернулась. Сыч, видимо, рассказал нечто, о чем ей не хотелось вспоминать.

— Любит она меня, дурака. — Сыч с лукавым прищуром глядел на Анькину спину, — Что нашла только?…

— Заткнулся бы ты, — прошипела Анька, поворачиваясь, — А не то я…

— Извини-извини! — Сыч примирительно поднял ладони, — Я не хотел ничего такого…

— Да пошел ты! Не хотел он! — Анька снова завелась с пол-оборота, — Вечно ты ничего не хотел! Даже когда открытым текстом предлагали, не хотел! Тоже мне… «Сыч наш тоже вертолёт — х. й большой, а не встает»!

— Оу… — Салага никак не рассчитывал узнать такие подробности из личной жизни боевых товарищей, — Я, наверное, пойду пройдусь.

— Стой. На. Месте. — процедила Анька с такой злостью, будто ядом плюнула, и, резко повернувшись на каблуках, пошла к машине, села в кабину, и включила радио, запевшее что-то нерусское.

— Что это с ней?