Команданте

К концу выступления Вася уже легко определял идейную принадлежность слушателей: если говорилось о борьбе в сельской местности, светлели лица маоистов, если об успехах профсоюзов — троцкисты начинали посматривать на остальных свысока, а когда дело доходило до городской герильи и городского пролетариата, распрямлялись спины коммунистов. Анархисты все-таки раскрутили его на рассказ о взятии Сукре, чему с воодушевлением внимали вообще все.

— Чем мы можем помочь? — наконец задал вопрос тот самый курчавый парень. — Может, вам нужны добровольцы?

— Людей в горах хватает. Очень нужны медикаменты и медицинское оборудование.

— А если найдутся желающие? — продолжал давить курчавый.

— Вы готовы поехать в Боливию по чужим документам, кормить клещей и таскаться по горам? — с некоторым удивлением спросил Вася. — Тогда оставьте мне свои координаты.

Затем его окружила толпа, каждый из которой желал задать последний, самый важный вопрос, но запомнил он только рыжую бретонку, делавшую вид, что ее притиснули другие участники и она упирается в касика грудью ну совершенно случайно. Будь Вася на несколько тысяч километров подальше от Исабель, он бы еще подумал. Но не в Париже.

Дебре утащил его показывать новую статью в свой маленький профессорский кабинетик, насыпал свежей прессы и умчался за кофе. Перебирая газеты, Вася вдруг заметил конверт со знакомой маркой, вытащил его из кучи и убедился, что это одно из писем, отправленных им из Боливии. Перетряхнув всю стопку, он нашел еще пять — переписка шла через «человека Че» и Вася никак не предполагал, что этим человеком до сих пор является дезертир Дебре.

Спрятав письма в карман, он дождался прихода хозяина, из вежливости отхлебнул кофе, заявил, что у него сегодня еще одна встреча и ушел, раздраженно проклиная себя за то, что не съездил Режи по морде. На такси доехал до Марсова поля, оттуда переулками дошел до кубинского консулата и вызвал человека, названного ему Барбарохой. После процедуры опознания касик выложил все косяки Дебре и потребовал немедленно изменить систему переписки и уже спокойнее отправился в гостиницу.

Он шел по парижским улочкам вдоль однотипных домов — магазины-кафе, пять этажей и жилая мансарда — когда заметил, что на левом ботинке развязались шнурки. Приступочка, на которую можно было поставить ногу, нашлась метрах в десяти впереди и Вася совсем было решил доковылять до нее, но неясное беспокойство заставило побороть лень и присесть завязать шнурок не доходя.

Через него кубарем перелетел человек, грянулся мордой на асфальт и выронил короткую дубинку.

Вася, не вставая, крутнулся на носке, уходя с линии атаки и распрямился уже под стеной дома — второй нападавший проскочил пару шагов, быстро развернулся и кинулся снова.

В руке у него тускло блестел металл.

Все вбитое отцом и многократно повторенное на тренировках в горах сработало — шаг, подсед, захват руки, уход за спину, рывок, хруст кости, звон выпавшего железа.

В конце квартала взвилась трель полицейского свистка.

Вася рванул за угол, успев ухватить взглядом капли крови из носа первого, уже вставшего на карачки и закаченные под лоб глаза на резко сбледнувшем лице второго.

Поворот, еще поворот и он выскочил на бульвар Гренель — метрах в ста в сумерках светилась буква «М», а по эстакаде со стороны Сены подходил поезд.

Перед ним к станции бежали еще двое, парни не стали терять секунды на покупку билетов и просто перепрыгнули турникет. Служитель метрополитена высунулся из своей будочки и кричал им вслед, когда Вася повторил тот же маневр, взлетел по лестнице и запрыгнул в подошедший вагон.

Внизу, на бульваре взвыла полицейская сирена.

Сидя на показе моделей Ив Сен-Лорана, Вася крутил в голове вчерашнее происшествие — кто были эти двое? На студентов-леваков это непохоже, правые в университет не суются и тем более их не было, когда он говорил о Боливии… Следили от кубинского посольства? Да, скорее всего. Черт, вот так учишь всех соблюдать конспирацию, а как попала самому вожжа с письмами под хвост, так сразу помчался напрямую, вместо того, чтобы вызвать в условленное место.

Девушки дефилировали и делали резкие повороты, отчего веером взлетали полы пончо с красной, синей, зеленой, желтой бахромой. Пончо с молнией, пончо с капюшоном, пончо с новогодними оленями — модельер выжал из идеи все возможное.

Понемногу внимание касика переключилось на Исабель, нарочито увлеченную происходящим на подиуме. Она продолжала демонстрировать свое недовольство, но теперь на руках Васи был большой козырь, и он не преминул его выложить на фуршете после показа, когда Сен-Лоран расцеловался с владелицей фирмы Llama y Vicun’a и ушел общаться с прессой.

— Скажи, это из-за него?

Исабель фыркнула:

— Его не интересуют женщины.

— Тогда в чем дело?

Ее глаза сузились:

— В чем дело? — почти прошипела девушка. — В чем дело? Ты обещал писать, и ни одного письма!

— А это что? — Вася сбил накал обличений, просто вытащив пачку писем из кармана.

Несколько минут растерянная Исабель перебирала, вскрывала и читала письма, а потом подняла глаза с блестевшими в уголках слезами: