Командарм Дыбенко

— Партизанщина, Александр Иванович… И когда мы с ней покончим!..

— Чего так загадочно изъясняешься, комбриг? — спросил Карпов, здороваясь с остальными. Он в самом деле не понял, о чем идет речь.

— Нет, ты только посмотри, Степан Анисимович, на эту святую невинность, — обратился Волков к комиссару. — Ленинград прислал нам боевых ребят. Они жизнью рисковали, спешили, и вместо того чтобы помочь товарищам добраться до штаба бригады, их перехватили и держат в резерве около Каменки. Разве это не партизанщина?

— Не будем строго судить Александра Ивановича, — примиряюще произнес Оленев. — За беседы, которые провели ленинградцы в деревнях, большое им спасибо. Помогли они нам. Сбор продовольствия идет полным ходом.

— Хоть комиссар поддержал! — Карпов дружески обнял его. — Встречи всюду прошли организованно, с большим подъемом! А теперь пора — нас ждут.

У штабной избы собрались обитатели лесного лагеря, кроме тех, кто в это время выполняли задание. Разные тут были люди: партийные, комсомольские, советские работники, вышедшие из окружения воины Красной Армии и много колхозников.

Чуть справа, у толстой березы, Шуханов заметил паренька в старой буденовке. «Где я его видел? Вспомнил! Да это же Ленька Костин, о котором пишет Камов в своих „Непридуманных рассказах“. А рядом с Ленькой — политрук Федор Завьялов. Он теперь возглавляет разведку бригады».

Леня недавно остался сиротой. Немецкие каратели зверски умертвили заложников из Бабьих выселок, и в их число его мать. Вначале его приютил командир отряда Заливахин, но в декабре произошла беда. В лесу, где находились землянки, появились немецкие солдаты и полицаи. Во время перестрелки погибли командир отряда и еще несколько партизан. В командование отрядом вступил Завьялов. К парнишке политрук относится как к родному сыну… Вот и сейчас, плотно прижавшись друг к другу, стоят они и смотрят, что происходит вокруг.

Петр Петрович говорит негромко, но слова его всем понятны. Привычным взмахом руки Леня отодвинул на затылок буденовку и посмотрел на политрука. Он сочувствовал своему старшему другу. Ведь жена и двое ребятишек у него остались в Ленинграде, а там люди умирают. Об этом и рассказывает ленинградец, которого привез в Порожки секретарь райкома…

Шуханов замолчал. Люди стояли словно в оцепенении.

Первыми заговорили женщины. Они не поднимали рук, не просили слова, а сообща гудели, будто потревоженные в улье пчелы. Но вот угомонились, и одна, видимо самая бойкая, повязанная до самых глаз клетчатым полушалком, громко произнесла:

— Как не помочь людям! Конечно, сами еле перебиваемся, но надо поделиться. Везите, мужики, в Ленинград.

— Да чего говорить-то много! Помочь, да и все тут! — крикнула большеголовая, уже немолодая женщина, одетая в солдатскую шинель и шапку-ушанку.

Пайка ленинградского хлеба ходила по рукам. Ее осматривали, нюхали, пробовали на язык. Леньке попала лишь малюсенькая крошечка.

После митинга командиров окружили плотным кольцом. Всех интересовал один и тот же вопрос: как переправить продукты через линию фронта? Но командиры пока и сами не знали как, а поэтому отвечали не совсем конкретно, но уверенно:

— Соберем и повезем! Спрятать же продукты нужно в надежных местах, чтобы врагам они в руки не попали.

Заметив мальчика, Карпов подошел к нему, по-взрослому поздоровался.

— Как живешь, Леня? — спросил он.

— Ничего живу. — Ленька привычным движением поправил буденовку и, покраснев, пожаловался: — На задания вот не пускают. Маленький, говорят… Боятся, что меня фашисты подстрелят… — И очень серьезно добавил: — Какой же я маленький, когда комсомолец!

Все заулыбались. Послышались реплики:

— Ленька у нас герой!

— Мал, да удал!

— Лихой парень!

— Ладно, Леонид, похлопочу за тебя, — пообещал Карпов. — Только уговор: товарища политрука слушайся и подчиняйся ему.

— Хорошо, — упавшим голосом произнес мальчишка. — Все равно никуда он меня не пустит. Уж я знаю, — а сам прижался к Завьялову…

Командиры направились в штабной домик. Там наметили план дальнейших выступлений Шуханова. Ему с Карповым предстояло побывать еще во многих деревнях, в том числе и расположенных за пределами партизанской Лесной республики.

— Отправим продовольствие — и ваша группа включится в боевую жизнь бригады, — сказал Волков. — Нам надо серьезно укрепить разведку. Ваши ребята войдут в подчинение товарища Завьялова.

Комиссар в это время разговаривал с Карповым.

— Хочу тебя порадовать, Саша. Из Валдая от Асанова получена шифровка на твое и мое имя. Просьба наша дошла до Никитина. Ленинград посылав? печатную машину и бумагу.

— Это действительно радость!

— Еще бы! Я приказал выявить всех газетчиков. Их порядочно набирается. Есть и наборщики, печатники. Ими занимается Филатов.

— Будет теперь у нас своя партизанская газета!

Глава пятая

Из деревень возвращались ленинградцы. Никита Павлович решил истопить баню. «Пускай ребята погреются, а то, поди, намерзлись».

Когда прибыли трое моряков во главе с Веселовым, а следом два друга — студенты-лесгафтовцы, к песчаным карьерам направился Сащенко.