Команди Особого взода

  За ту неделю под Ельней Костя-лейтенант, вчерашний курсант, изменился навсегда. Он видел, как стреляют альвы, молниеносно перезаряжая винтовки и улыбаясь. Он слышал, как по следам взвода ночью мчатся вурдалаки, переговариваясь ревом и завыванием. Он отстреливался от наседавших тварей, состоявших словно бы только из клыков и когтей. И он видел, как тот самый Чугай, так после встречи и не перемолвившийся с ним больше ни одним словом - как Чугай, взревев по-медвежьи, отмахнувшись от бинтовавших его смертельную рану, кинулся прямо с носилок на вылетевшего из чащобы оборотня, ломая его голыми руками.

  Правда, Костя так и не узнал, с кем ему пришлось делить патроны и хлеб, оставаясь в уверенности, что старшина просто собрал уцелевших штрафников. Потом их пути разошлись - разбросало по фронтам. Пару раз еще Степан получал треугольники писем "от К. Панфилова", которые сумели сумасшедшими путями догнать особый взвод. А потом и думать забыл о лейтенанте.

  И вот сейчас давешний Костя стоял перед ним, блестя новенькими майорскими погонами.

  - Ну надо же! - обрадовался Степан. Они обнялись, потом старшина оглядел майора с ног до головы, придерживая за плечи. - Да, Костя. Заматерел, не тот уже лейтенант, что был. Не тот.

  - Тебе спасибо, Степан, - снова засмеялся майор, - если бы не ты тогда, и не твои... - он на секунду запнулся, едва не выговорив "штрафники", и досадуя на себя за это, продолжил, - не твои ребята, то и не разговаривали бы сейчас с тобой.

  - Да ладно, - усмехнулся Нефедов, - брось старое ворошить. Сюда-то зачем, в Кремль? За наградой?

  - А как же! - Панфилов с гордостью (видно, что уже не в первый раз) щелкнул замочком офицерской планшетки и достал сильно потершуюся на сгибах газету. Развернул, пальцем отчеркнул место в длинных списках награжденных.

  - Вот. Панфилов Константин Андреевич, майор... Орден Суворова третьей степени. Еще в сорок девятом, оказывается, дали, да путаница в списках произошла. Однако, разобрались.

  - Молодец, майор! Стало быть, награда нашла героя, - пошутил Степан и тут же снова глянул на часы, - не опоздаешь?

  Панфилов удивленно глянул на него, снова пряча газету в планшетку.

  - А ты, Степан, разве не... - он снова осекся, словно бы новым взглядом посмотрев на старшину. Только теперь Константин обратил внимание на отутюженную, но старую, добела застиранную гимнастерку с единственной "красной звездочкой" на груди, на солдатские, до блеска начищенные сапоги. Опустил глаза - на фуражку с линялым синим околышем, которую Степан держал в руке. "Понятно. Стало быть, обошли Степана по службе. Так и остался старшиной, сколько лет уже прошло, а ни одного ордена на груди. А ведь храбрый мужик, настоящий солдат", - подумав это, майор с сожалением, но в то же время с тайным чувством невольного превосходства покачал головой и протянул Нефедову руку.

  - Ну что ж, Степан... Ты вот что. Давай-ка сегодня вечером мы с тобой встретимся, а? Посидим у друзей моих, выпьем, поговорим. Ты же не московский?

  - Нет, - старшина вздохнул и руку пожал, - не могу я, Костя. Сам понимаешь - служба не ждет. Завтра уже обратно, дела...

  В это время какой-то человек в обычном, гражданском костюме, проходивший мимо, окликнул их:

  - Товарищи, а вы что же не в зале? Здесь опаздывать не принято.

  - Эх! Увидимся, Степан, - махнул рукой Панфилов и побежал вверх по ступеням, перепрыгивая сразу через две. Нефедов усмехнулся и пошел за ним, машинально приглаживая ладонью волосы.

  Кремлевский зал был полон. Сплошь кители и гимнастерки - редко-редко мелькнет среди них обычный пиджак. В шуме и говоре слышался смех и радостные восклицания, когда встречались друзья и знакомые. В глазах у Степана зарябило от блеска медалей. Летчики, танкисты, моряки - все сидели и ждали, и Нефедов тоже пристроился с краю на один из стульев, вытянул шею, стараясь углядеть, что творится впереди.

  Вдруг зал замолчал - затих кашель, разговоры, и в этой тишине на сцену неторопливо поднялся сухонький старичок с совсем белой бородкой. Сосед Степана - капитан второго ранга с черной перчаткой-протезом вместо одной руки, громко сказал:

  - Это ж Калинин! Сам Михаил Иваныч!

  Рядом кто-то захлопал в ладоши, потом аплодисменты подхватили и остальные. Калинин приветственно помахал рукой и подошел к микрофону. Овация все не стихала, и тогда он, улыбаясь, покачал головой и сказал:

  - Товарищи... Товарищи!

  И, во вновь возникшей тишине, стал зачитывать приветственную речь. Потом началось награждение, и Нефедов с волнением вглядывался в каждого, кто выходил на сцену, пытаясь узнать - не встречались ли, не с ним ли когда-то приходилось видеться на фронте? Но знакомых лиц не попадалось, и постепенно старшина перестал щуриться и принялся разглядывать уже награжденных. Почти у каждого дырочка для ордена была прокручена в сукне на груди заранее, и теперь, возвращаясь на места, они сразу же начинали привинчивать награды. У некоторых от волнения дрожали руки и сделать это сразу не получалось - тогда просили тех, кто сидел рядом. И Степан тоже помог соседу-кавторангу, получившему третий орден Красного Знамени.