Командир Красной Армии

Поправив ворот плаща, под которым, как и у всех пятерых бойцов осназа, был укрыт немецкий мундир с бляхой на груди, Омельченко покачал головой:

– Задерживаться нам неприемлемо. Дивизион Фролова опережает нас на сутки, и они, в отличие от нас, двигаются ночью, отсыпаясь днем. Попробуем перетащить мотоциклы по дну тросами. Тут всего метров шестьдесят. Приступаем.

Допрос охраны на разъезде среди всего прочего выявил интересный момент. По словам унтера, колонна, о которой им сообщили заранее, ночью была в два раза больше, чем сообщили. Это был первый звоночек, второй – при допросе следующего поста, на который они наткнулись буквально через двадцать километров. Омельченко уже знал, о чем спрашивать. При допросе этих фельджандармов выяснилось, что вчера ночью мимо них прошло шесть автоколонн. Про пять из них им сообщили заранее, шестую, про которую жандармы не знали, они остановить не успели, она проехала по параллельной дороге. Посидев над картой и поставив себя на место Фролова, капитан понял, как будет действовать нужный им командир, поэтому решил срезать угол и перехватить их у небольшой реки Припять. Шифровка с планами Омельченко и с предположениями, как будет действовать Фролов, уже ушла в Кремль. Через час оттуда сообщили, что на перехват будет высажена еще одна группа осназа НКВД под командованием старшего лейтенанта Грошева.

Я сидел на раскладном стульчике и, постукивая пальцами по столику, задумчиво смотрел на тучного эсэсовца, что стоял в трех метрах и всхлипывал, прижимая к себе руку.

Подошедший Адель отвлек меня от размышлений:

– Что у тебя тут?

Тряхнув головой, я ответил:

– Да скорее это твой клиент и Руссова.

– Да? Он что, отвечает за разведку, как мы и думали?

– Нет, этот майор к армии никакого отношения не имеет. Представляешь, этот майор – доктор. Антрополог, отвечает за чистоту немецкой расы. Ну, я вам рассказывал про недочеловеков. Помнишь?

– А то! Я рапорт наверх отправлял по этому поводу. Так что этот немец делает?

– Говорю же, он отвечает за чистоту расы. Своих эсэсовцев они уже проверили, вот на люфтваффе перешли. Это подчиненный доктора Штайнигера.

– Зачем им эта чушь?

– Ну не скажи! Тут такая хитрая политика. Неарийцам и оклад поменьше, и почета тоже. Неарийцы должны подчиняться арийцам.

– Бред.

– А то. Вермахт еще держится, а вот СС уже бродит… Ладно, ты сам его допроси, тебе интереснее будет, а я за связистов возьмусь. Нужно до темноты уложиться… Кстати, этот майорчик участвовал в экспериментах над польскими военнопленными в сороковом. Не то чтобы мне их было жалко, но этот случай надо задокументировать и осветить. Привлеки Руссова, он в этом деле спец, красиво рапорты составляет. Да и с формулировками поможет.

– Ага. Так, бойцы, ведите этого хлюпика за мной.

Пока одни бойцы уводили тучного майора, продолжавшего всхлипывать над сломанным пальцем, другие привели фельдфебеля со знаками различия связиста. Я помнил, как себя вели наши первые пленные. Словно не они, а мы у них в плену. Держались самоуверенно, шутили, похлопывали конвоиров по плечу. Но не эти – они уже поняли, что ничего хорошего их не ждет, и были более… покладистыми, что ли?

– Представьтесь! – велел я. Стоявший рядом младший сержант тут же перевел.

– Оберфельдфебель Фриц Гарт. Старший унтер-офицер подразделения связи.

– Кто командует взводом связи?

– Лейтенант Маклин, он погиб при нападении на нашу часть.

– Хорошо. Расскажите все о машине с антеннами, способах шифрования и передачи сообщений…