Командир Особого взвода (СИ)

— Но это все неинтересно. Главное вот что — баня у них там осталась. Хорошая баня, еще прадед строил, на века. Баню немцы не тронули, хоть и сами в ней не мылись, не запоганили. Стоит себе в огороде, целехонькая, хоть сейчас затопи да парься. Вот туда и направляйтесь. На неделю. Приказ я уже составил, а жить в палатках вам не привыкать. Отдохните, выспитесь как следует. Потом будешь пополнение принимать, а сейчас приказываю отдыхать, понял?

— Так точно, — старшина справился с дрожащими руками, выпрямился по стойке «смирно».

— Чего тянешься? — недовольно махнул рукой Иванцов. — Иди уж… богатырь, тоже мне. Грузовик ваш на ремонте, возьмешь «полуторку» в хозяйстве Фомина, он знает…

— …Старший, — тихий шипящий голос вывел старшину из раздумья. Он повернул голову и увидел Ласса. Альв сидел чуть поодаль на корточках, внимательно вглядываясь своими глазами без зрачков в лицо Нефедову.

— Что?

— Тар'Наль вернулся. Говорит, что все спокойно.

— Вот и хорошо, — старшина отозвался вяло, потом зевнул. — Выспаться бы мне, Ласс. После баньки — самое то, а? Попарюсь — и на боковую.

Он зевнул еще раз, поднялся, спросил:

— А ты как? Помыться не желаешь?

Альва слегка передернуло, он высоко поднял брови и улыбнулся холодной, едва заметной усмешкой, чуть приподняв краешки губ.

— Нет, Старший. Благодарю…

— Извини, — старшина сокрушенно развел руками. — Позабыл!

Оба они знали, что Нефедов шутит. Воспитанный альвом, он никогда не забывал, что они соблюдают чистоту по-своему, составляя настои и отвары из разных цветов и кореньев, очищающих тело и убивающих любой запах. Вот и сейчас от Ласса ничем не пахло, так что даже собака не смогла бы учуять его по ветру.

— Однако, первый пар прошел. Пора и нам, — сказал Степан. — Мужики, а ну готовьтесь грешные тела мыть!

Первыми в баню отправили самых молодых, хотя парни упирались, не желая, чтобы «товарищ старшина» пользовался веником уже после них.

— Да как же так? — бурчал Женька Ясин. — Непорядок! Вам, товарищ старшина, надо первому, в лучший пар, с новым веником…

— Ясин, — проникновенно отозвался Нефедов, который уже снял штаны и сидел в одних бязевых подштанниках, — иногда я жалею, что ремня тебе всыпать не могу. Отставить пререкаться! Топай мыться, и побыстрее.

— Ну ладно, ладно! — притворно испугался Женька и скрылся в бане. Скоро оттуда понеслись громкие вопли:

— Эх! Наддай! Сильнее! Охаживай его как следует! Жарь по бокам! Эх! Ух! А-ах!

— Разнесут баню, черти, — ухмыльнулся Андрей Никифоров, отрядный колдун, который появился из-за бани и подошел неслышными шагами. Высокий и жилистый, он мало походил на мага, даже здесь не расставаясь с трофейным автоматом.

— Мыться тоже с ним будешь? — съязвил Конюхов, тыкая пальцем в оружие.

— Точно. — спокойно отозвался Никифоров. — Тебя им буду парить, вместо веника. Славно пойдет! Особенно если взять за ствол, да промеж лопаток…

— Не ссорьтесь, — лениво протянул Степан. Он сидел, прислонившись лопатками к теплым бревнам бани и чувствовал, что может просидеть так хоть сто лет — не двигаясь, чувствуя, как старое дерево вытягивает из тела усталость. — Что там у тебя, Андрей?

— Ничего. Грибов насобирал, — колдун развернул плащ-палатку и предъявил кучу маслят.

— Ой, мои любимые! — совершенно по-детски обрадовался Конюхов. Потом подозрительно посмотрел на Никифорова. — Андрюша, а ты их как собирал?

— Как? — растерялся тот. — Н-ну… руками и ножом…

— Точно не заклятьем? А то, если они сами к тебе в плащ-палатку прыгали, я их есть не буду!

— Тьфу, блин! — Никифоров дал подзатыльник хохочущему сержанту, осторожно уложил плащ-палатку на пенек, изрубленный колуном Подошел Якупов, потрогал маслята пальцем.

— Бик якши, после бани поджарим с лучком…

— Да уж. Ты, Татарин, повар знатный, — старшина прислушался.

Стукнула дверь, и из предбанника вылетели все трое молодых — распаренные до малинового тела, с прилипшими тут и там березовыми листьями.

— Ох-х… не могу! — стонал Ясин. — Упарили!

— Значит, Хозяину понравилось, — Степан Нефедов потушил окурок и поднялся. — Ну, мужики, айда.

— Хорошая баня… — прошептал Конюхов. Маленький сержант сидел на полке, полузакрыв глаза, и на его блестящем от пота теле все резче выделялись старые багровые шрамы. А Нефедов лежал рядом, и, хотя прошло уже больше десятка минут, был почти сухим, а шрамы, которых у него было куда больше, оставались белыми.

— Командир, а ты почему не потеешь? — спросил Никифоров. Даже в бане колдун не снял с шеи железный оберег-ворон, и теперь, морщась, то и дело плескал на него холодной водой из бочки.