Командир пяти кораблей северного флота

При постройке корабля мы активно учились у строивших корабль инженеров-строителей, дисциплину я поддерживал жестко, экипаж считался лучшим в соединении строящихся кораблей. Однажды старший строитель (ответственный сдатчик) корабля обратился ко мне с просьбой взять на экипаж покраску корабля, т.к. в покрасочном цехе не хватает рабочих и они не могут выделить должное количество маляров, а, следовательно, сроки выхода на ходовые испытания срываются. Эту работу нам оплатят на- личными, а всю бухгалтерию он берет на себя. Тогда капитализма не было, а социализм за такую авантюру предусматривал солидные сроки. Но я согласился. Корабль мы покрасили быстро и очень качественно – для себя же старались. Администрация цеха и завода была в восторге. Они попытались так же покрасить следующий корабль, но их ожидало горькое разочарование. Ни командир, ни экипаж с этой, в общем, то пустяковой задачей не справились. Краску и материалы израсходовали, но покраску не закончили, а на то, что покрасили, было страшно смотреть. Заводу все пришлось переделывать. В результате, большой перерасход материалов, срыв сроков выхода корабля на ходовые испытания. Но это случится позже и не с нами. У нас все шло хорошо. Деньги (около 9000 рублей) нам выдали без промедления. Расходовать их мы поручили комиссии, за которой присматривал я и замполит. Приобрели телевизоры в кубрики, различный спортивный инвентарь, каждому срочнику хлопчатобумажный спортивный костюм. Риск был большой. Найдись хоть один недовольный командованием корабля и пожалуйся, конец был бы печальным. Но никаких жалоб ни в Калининграде, ни на Севере не было. Зато спорт поднялся на пару ступеней. Любимое занятие практически для всех была пробежка на голубые озера с последующим купанием. И хотя бежать надо было 11 километров, все это делали с энтузиазмом. Возвращались на корабль строем, с песнями. И это тоже всем нравилось. К концу 1969 года мы перешли в Балтийск и стали готовиться к переходу на Север. Перешли успешно, хотя погода зимой в Северной Атлантике исключительно суровая. Встретили нас очень тепло, корабль и люди были в прекрасном состоянии. Контр-адмирал Соловьев свое обещание сдержал, хотя был уже командиром седьмой оперативной эскадры. Представление на меня с назначением на высшую должность было послано без промедления.

Заправка кораблей на ходу в открытом море

Снятие с командирской должности

Готовились масштабные всесоюзные военно-морские учения к столетию со дня рождения Ленина. На Северный флот прибыл Главнокомандующий Военно-морским флотом СССР адмирал флота Советского Союза Горшков с группой адмиралов и офицеров Главного морского штаба. В это время у меня с корабля исчезает матрос. Поиски безрезультатны. Я вызываю водолазов обследовать дно у причала и вокруг корабля. Труп матроса находят и поднимают прямо на глазах случайно оказавшегося на причале Главкома и его окружения. За исчезновение матроса меня уже наказали – выговор и этим ограничились. Но опять, как у нас говорят, «неумение жить», то есть моя добросовестность обошлись мне дорого. Представление на меня на высшую должность вернули, а меня с должности командира СКР-98 сняли, а назначили в конце концов старпомом на гвардейский БПК «Гремящий», где командиром был уже упомянутый мною П.Г. Пунтус.

С командиром мне конечно, повезло. Павел Григорьевич обладал целым набором замечательных человеческих качеств: умный, абсолютно порядочный, высокопрофессиональный командир, человек редкого обаяния. Служить с ним было одно удовольствие. Пожалуй, у него был лишь один недостаток – излишняя мягкость характера. И то, это лишь с моей точки зрения.

Боевая служба в должности старпома на БПК «Гремящий»

Мое прибытие на «Гремящий» совпало с подготовкой корабля к боевой службе. В ноябре, как планировалось, мы на службу не вышли, а вышли лишь в начале января. Вначале задачей у нас было патрулирование на линии Оркнейские острова – Исландия. Около месяца Северная Атлантика проверяла нас на прочность. Крена менее 30 градусов практически не было, а максимальный доходил до 42 градусов. Готовить горячую пищу было невозможно, обходились сухомяткой. Спать отдыхающей смене было почти невозможно, но все-таки как то ухитрялись. Этот месяц измотал нас страшно. И когда нам поступило приказание следовать в Средиземное море, мы в едином порыве кричали: «Ура!». В сравнение с зимней Северной Атлантикой Бискайский залив нам показался просто лужей. Прошли Гибралтарский пролив. Как всегда – по учебной боевой тревоге. Эта предосторожность возникла после того, как в шестидесятых годах офицер одного из крейсеров прыгнул за борт в надежде добраться до берега Испании. Офицер утонул, но командование насторожил.