Командировка

— Они ведь на что идут, чтобы побольше денег сорвать? Государство разрешает колхозам, нуждающимся в лесе для стройки, посылать на лесоразработки бригады, при выполнении нормы колхозу доплачивают древесиной. Так эти заключают договор с чужим хозяйством, кому некого послать, отдают заработанный лес ему и берут из него большой куш. А попросили их как-то в страду помочь своему колхозу — отказались. Мы, дескать, на заслуженный отдых приехали, начнется сезон — повкалываем.

Очень просто согласиться с секретарем парторганизации «Червоного хлебороба». Еще и потому просто, что говорит он справедливые вещи. И все же некий вопрос остается без ответа: почему письмо в газету было написано, почему столько подписей? Почему эти парни, «заколачивающие» где-то за тридевять земель «деньгу», которым все «до лампочки», озабочены делами, не сулящими прибыли? Неужели только для того пишут, чтобы насолить колхозному начальству?

— Кто там первый подписал? — осведомляется еще раз Николай Иванович. — А, Заяц! Он всех и накрутил. Всегда был заводилой.

Председатель исполкома сельсовета, бывший учитель, наконец не соглашается.

— Нет, Заяц ни как ученик, ни как товарищ никогда ничем не выделялся. Одну только историю и любил.

— Самый что ни на есть шатай-болтай, — поправляет секретарь парторганизации. — Я его как-то на улице в компании встретил. Вели себя развязно. Пришлось привлекать милицию.

«По мнению нашего руководства, — говорится в письме, — все мы хулиганы и пьяницы, а вот хотя бы и те, что работают в Сибири, — совсем еще молодые люди, большинство не только не пьют, но и не курят». Короче, Виктор Заяц рассердился и теперь рубит лес где-то в Алтайском крае.

Татьяна Мироновна Заяц приветливо отвечает на расспросы о младшем сыне Викторе: не один — три парня на фотокарточках смотрят в ее хате с беленых стен. Мать на сыновей не жалуется: «А ни один не обижал». Двое старших тоже побывали «в лесу». Один там и остался, в штате леспромхоза. Второй вернулся в родное село, живет своей семьей. Третий еще не устоялся, ездит туда-сюда. Не семья — групповой социальный портрет: отрезанный ломоть, домосед и перекати-поле. Сейчас нас интересует третий. «Нет, денег больших не видела, а что привозил — видела. Мозоли!..»

Но и в том правы Николай Иванович и Василий Федотович, что «за мозолями» в Сибирь не обязательно ездить. Коля Муржак может подтвердить.

Подпись Муржака под письмом пятая. После десятилетки послали его фуражиром на свинарник. Механизация — ведра, вилы и лопаты. И еще двигатель в одну «конячую» силу. Съездишь два раза за соломой на коняге, а весь остальной день с пяти утра и до позднего вечера — на подхвате. О будущем Коля заботился сам. Выучился на шофера, а в колхозе оказалось шоферов больше, чем машин. Дальше свою судьбу решал уже не Коля Муржак. Решала ее экономика колхоза «Червоный хлебороб». Путей перед ним было много, а проторенный один — в леспромхоз. Если б даже к Коле пришли уговаривать его остаться все члены правления колхоза — что они могли предложить? Но они не пришли. У них свои дела, у него свое. И пристало ли руководителям колхоза ломать шапку перед парубком?

Простову бы, председателю малолюдного колхоза «Октябрь» из-под Сухиничей, этих парней! Рассказывал же как-то Петр Спиридонович Простов, что даже главного экономиста присмотрел себе еще в седьмом классе, из способной к математике девчонки год за годом растил себе специалиста. А где же ему, Простову, брать кадры для своей калужской глубинки? Детсад, школа — вот они, рядом, его трудовые резервы. Председатель и выкладывается, вторую пятилетку «ломает шапку» перед подростком, его родителями. Сегодняшний тридцатилетний средний возраст механизатора в колхозе для Простова дороже всех иных показателей. Ему бы таких лесорубов!

Но Винницкая область — Нечерноземью не чета, и Колю Муржака, как известно, никто в трудовые резервы колхоза не зачислял. Из Сибири он вернулся не почему-либо, а потому, что женился в соседнем селе Подлесном Ялтушкове. И теперь в сельсовет пришел с молодой женой. Оба своим видом показывают, что им не до посторонних. Молодая жена только один раз и подняла головку с плеча мужа, когда кто-то укорил, что вот, мол и Нина, окончив медучилище, работает в Виннице, а в своей Ялтушковской участковой больнице ни одной подменной сестрички. Тут Нина и глянула на нас во все глаза, и в глазах этих кипели слезы:

— Жила бы и я дома, а не в городе угол за двадцать пять рублей снимала! Да во всем нашем Ялтушкове, кроме меня, еще только одна девчина в хозмаге работает, а больше молодых нема…

Ниночка плачет, а бесстрастная районная статистика подтверждает: стареют села Винничины. По всей области молодежи до тридцати лет — раз два и обчелся. В «Червоном хлеборобе» в нынешнем году еще тридцать колхозников выйдут на пенсию. Кто их заменит? Уже сегодня половина тракторов не укомплектована сменщиками.