Командировка [litres]

— Не спросил, — подчеркнул Миша, — потому что мэр нашего военного города человек невоенный. А обязан был бы спросить. По долгу службы. Американцы выискивают что-то предметнее. И вы это, Иван Григорьевич, прекрасно знаете. Пожалуй, лучше, чем я.

— Миша, я не ношу погоны.

— Ладно, уточнять не будем, — сказал Миша. — И все же, что они выискивают? Мэру это знать необязательно. Он человек временный. А нам здесь жить всегда.

Иван Григорьевич ответил не сразу. Майор Спис болел за день завтрашний, и что завтра случится, ему полагалось знать сегодня.

— И все же… — повторил он.

— Хорошо, я скажу: американцы ищут утаенные от них ядерные боеприпасы. Они исходят из той предпосылки, что ушлые правители всегда что-то утаивают и от врага, да и от своего народа, тем более, такой важный гарант безопасности государства, каким является оружие массового уничтожения. Американцы предполагают, что, в частности, ядерное оружие где-то складируется. Вероятнее всего, под водами Днепра. Джери упоминал туннель под Енисеем.

— Упоминал по-русски?

— По-английски.

— Вы хорошо владеете английским?

— В пределах программы.

— Какой?

— Говоря вашими словами, уточнять не будем.

— Я тоже сначала было удивилась, — вмешалась в разговор Анастасия Карповна. — С профессором Холодцом объяснялся, как будто оба были из Чикаго. И Славко Тарасович, когда услышал, что наш школьный товарищ начисто забыл английский, возмутился: как так, в школе знал не хуже преподавателя, а после школы…

— После школы, Настя, все случается, — глубокомысленно заметил Иван Григорьевич.

— Вот именно! — с пафосом согласился Миша. — И вас, Иван Григорьевич, привела в родной город не только любовь к отеческим гробам… Так что если вам потребуется наша помощь…

Постояльца опередила хозяйка:

— Потребуется, Миша. — И объяснила: — По телеку, по нашему, областному, выступал какой-то проповедник. Иван Григорьевич желает с ним встретиться.

Миша удивился необычной просьбе, но пообещал твердо:

— Если желаете, встретитесь. Съездим в область. У меня там друг — священник, бывший политработник. Он организует. Вы только быстрее выздоравливайте.

— А тем временем проповедник уедет в Америку, — напомнил Иван Григорьевич. — Вот он мне может помочь.

— А мы, значит, не можем?

— Почему же?.. Мое дело касается, прежде всего, прикордонцев. Мне нужны будут специалисты. В частности, микробиологи.

— И как скоро?

— Чем быстрее их найдем, тем лучше для нашего дела.

И, почувствовав, что наступил благоприятный момент для признания, заговорил на лаконичном оперативном языке, когда всем все ясно, нужно лишь огласить план действий.

— Во-первых, — сказал он, — требуется установить, под крышами каких инофирм работают микробиологи. Во-вторых, где в нашем регионе строятся предприятия по переработке сельскохозяйственной продукции. В-третьих, нам нужна будет своя лаборатория…

Далеко за полночь Миша и его друзья покинули подворье Анастасии Карповны. Следов происшествия постарались не оставить, а вот «жучок», уже обезвреженный, вернули на место, рассудив так: электронный «жучок» та же наживка, на нее идет мелкая рыбешка, а мелкая может стать наживкой для крупной. А поймать крупную рыбу, и необязательно на данную наживку, только предстояло.

Глава 22

Лишь на пятые сутки после убийства состоялись похороны супругов Паперных. Несмотря на холодный пасмурный день, на улицу вышел почти весь город. Знали и уважали Рувима Туловича. Не одному десятку прикордонцев он спас жизнь.

В последние годы к нему все чаще обращались новые русские и новые украинцы, платили большие деньги — поддерживали больницу материально. Шли к нему со всякими болезнями. Стало модным ходить с венерическими, и он, хирург, умел лечить, а главное, хранить врачебную тайну. А за тайну, как известно, тоже неплохо платят. И все эти карбованцы, рубли, марки, доллары пополняли неофициальный бюджет больницы.

Другой на месте Рувима Туловича уже давно бы себе дворец выстроил, да не в степном, продуваемом холодными и горячими ветрами Приднепровье, а где-либо за бугром, на берегу Средиземного моря или же в Швейцарских Альпах, там, где вьет себе гнезда по соседству с московской киевская элита. Строят себе, конечно, и в Прикордонном, но лишь по английскому образцу: мой дом — моя крепость, крепость в буквальном смысле: с железобетонными стенами, бронированными дверями, с гранеными, в палец, решетками на узких, как бойницы, окнах, под стальной, из нержавейки, черепицей — внешне дворец похож уже не на крепость, а на приличное тюремное заведение. Из такого дворца можно будет отстреливаться, пока хватит боеприпасов.

Рувим Тулович, имея широкую известность, жил в панельной пятиэтажке, которую в бытность свою получил как молодой специалист. Сюда он привел жену-красавицу, фельдшерицу, чья родословная глубокими корнями уходила в далекое прошлое запорожского казачества.