Командиры крылатых линкоров (Записки морского летчика)

— Так держать! — команда штурмана.

— Поврежден киль!.. Пробоины в крыльях!.. — друг другу вдогонку доклады стрелков.

Чудится — лечу уже вовсе без оперения, как ощипанный петух. Вряд ли придется плясать сегодня... Вряд ли придется и вообще. Жаль, не успел прочесть...

— Сброс! — выдыхает Прилуцкий так, будто сбросил торпеду с собственной спины. [311]

— Танки бьют! Танки!..

Что это? Где? С ума, что ли, сошел Панов?

— Танки на палубах! — азартно кричит и Жуковец. — Во, гады!..

Вот, оказывается, в чем дело... Даю полные обороты, прижимаюсь вплотную к воде: слышал что-то о мертвом пространстве у танков. Проношусь мимо транспорта, обогнав торпеду, чуть не задев крылом корму. Панов бешено лупит из крупнокалиберного, с брони танков брызжут искры...

Всё!

— Как торпеда?

Но сам уже вижу: над транспортом взвивается огромное облако...

Машина слушается рулей, оба мотора работают ровно. Значит, все-таки будем плясать? Значит, помог талисман?

— Как ведомые?

— Павлов идет нормально, а Алексеев...

Машина Алексеева отстает.

— Панов, запроси: дотянет?

— Дотянет, — говорит, — командир!

До аэродрома долетели все, хоть Алексееву и пришлось трудно. На стоянке нас встретил комэск. Поздравил с успехом, но вид у него был невеселый.

— Вторая эскадрилья потеряла два экипажа. «Мессеры» навалились...

Погибли летчики старшие лейтенанты Дмитрий Тункин и Василий Васьков, штурманы лейтенант Сергей Петров и младший лейтенант Борис Доловов, стрелки Александр Коптилин, Фатая Камалеев, Борис Михайлов, Иван Романенко.

Мы отделались повреждениями матчасти. Парашют Жуковца был пробит в двух местах: танки стреляли не только из орудий, но и из пулеметов...

Да, плясать в этот день не пришлось. Хоть письмо [312] и обрадовало больше, чем даже то, первое. «Жду... Хоть на денек...» Девичья робкая откровенность. Жду — все пишут теперь. А на денек...

Но что ответить? Идет война. Самая середина ее, стремнина. Гибнут один за другим друзья... Что обещать, чем утешить?

Сквозь колоннаду

Работа с аэродрома подскока увеличивала радиус действия наших машин на триста километров и боевую нагрузку на триста-пятьсот килограммов — за счет уменьшения запаса горючего. Конечно, расположение тяжелых самолетов в пятнадцати километрах от линии фронта, мягко говоря, дело не очень обычное, но...

К июлю аэродром на Тонком мысу Геленджикской бухты стал нашим постоянным местом базирования. Войну мы теперь ощущали не только над целью, но и ежечасно, ежеминутно. Отдаленная канонада, обстрелы...

Основной нашей задачей оставалось минирование дальних водных коммуникаций противника.

После очередного ночного вылета подполковник Канарев подвел итог:

— Можно сказать, что малая высота нам покорилась. Большинство наших опытных экипажей овладело тактикой этого вида боевой деятельности. Но мы не должны забывать о молодых...

Ночной полет на малых высотах заключает в себе ряд трудностей. Ночь скрывает расстояние, усложняет ориентировку. Незначительная ошибка в определении высоты при низких полетах над малоизученной местностью может привести к катастрофе. И если другие виды работы позволяют постепенно вооружать молодежь опытом путем включения ее в боевые группы, то здесь это невозможно. Ночной полет совершается каждым экипажем самостоятельно, сколько бы их ни вылетало на цель. [313]

А полк пополняется. Наша 63-я авиабригада переименована в 1-ю минно-торпедную авиационную дивизию. Ясно, что за этим последуют изменения и в организационной структуре. Советская авиация набирает силу, она уже завоевала господство в воздухе...

Заканчивая совещание, командир полка и замполит дали ряд конкретных указаний по втягиванию молодых экипажей во все виды боевой деятельности.

— Работа наша многообразна, — сказал Аркадий Ефимович Забежанский. — Опытным летчикам и штурманам необходимо продумать последовательность обучения молодых. От близкого к далекому, от простого — к сложному!

* * *

18 июля. День на прифронтовом аэродроме заполнен обычными хлопотами. Несколько раз поле обстреливалось вражеской артиллерией, в небе вспыхивали ожесточенные воздушные бои. На задания уходили истребители, штурмовики, бомбардировщики.

Дело шло к вечеру. Пять самолетов-торпедоносцев во главе с нашим экипажем уже несколько часов находились в готовности к вылету. Приказание поступило, когда до смены оставалось менее получаса. Нанести удар по двум транспортам, обнаруженным на пути к Севастополю. Вылететь тройкой. Ведущий я, ведомые — капитан Аристов и старший лейтенант Бубликов.

Уходим в воздух в шесть часов вечера. Впереди два с половиной часа полета. В район цели выйдем в глубоких сумерках. Если и найдем корабли, то атаковать их будет трудно. Опыта торпедной атаки в темноте, кажется, не имеет никто в полку. Да и возможно ли это? Кроме всего, транспорты идут под усиленным охранением: миноносец, шесть тральщиков, три сторожевых корабля и два самолета До-24.

Задачка! А экипажи Аристова и Бубликова опыта торпедных атак вообще не имеют. Надежда на точность [314] расчетов. Прилагаем со штурманом все усилия, чтобы скрестить свой курс с курсом вражеского конвоя.