Командиры седеют рано

У Жорки кончился срок наказания — десять суток прошли. Но освобождение не радовало — официальных допросов не было. Протоколы не составлялись, дело не оформлено. Значит, суд оттягивается. Опять пойдет немилая служба, опять будет кричать Лобода. Жорка готов был сидеть на гауптвахте — только бы все это не повторилось. Четкая, размеренная жизнь полка, обязательные занятия, ощущение красоты и силы строя — для Жорки чуждо. Подтянутость, исполнительность, дисциплина воспринимались им как насилие. У него все ассоциировалось с прошлой жизнью. Он даже называл казармы — бараками, полковой двор — зоной, командира — гражданин начальник.

В день освобождения Паханова опять вызвал командир полка. Встреча происходила днем и потому была короткой.

— Ну, десять суток размышлял, что надумал? — спросил полковник.

Жорка пожал плечами:

— Ничего. Жду, когда судить будете.

— А может быть, с этим повременим? Я тоже думал, как с тобой поступить. И мне кажется, есть хороший выход.

Жорка насторожился: опять перевоспитывать будут.

Полковник увлеченно спросил:

— Знаешь, Жора, кем бы я стал, если бы меня уволили из армии?

— Не знаю, — буркнул Паханов.

Но полковник не хотел замечать его настроения.

— Стал бы я шофером!.. Но шофером не обыкновенным, а на большом туристском автобусе. Видел, какие красавцы летают — красные, голубые, белые? Летит, и на лбу у него написано: «Москва — Сочи» или «Симферополь — Ялта». Это не автобус. Это реактивный самолет. Он и внутри оборудован, как ТУ-104. Мягкие откидные кресла, сеточки для багажа, красивая стюардесса. А ты сидишь за рулем в форменной фуражке, сдвинутой на лоб. А за окном мелькают города. Люди с завистью смотрят на твой стремительный экспресс и вспоминают веселые дни отпуска. Они мечтают о следующем годе. Они мечтают, а ты в нем каждый день. Для них — это отдых, развлечение. А для тебя — постоянная, красивая работа. Приезжаешь ты из рейса домой, а там ждет жена. Соскучилась, не наглядится на своего Жору. Разлука, говорят, любовь только укрепляет. Ты подаешь жене подарочек: «Вот, дружочек, привез тебе лимоны, мандарины, виноград. С юга! Прямо из Сухуми».

Как тусклый лед постепенно тает на солнце и превращается в светлую воду, на которой начинают играть блики солнца, так и Жоркино лицо из сердитого, скучающего постепенно становилось светлым, улыбчивым. Полковник намеренно коснулся любви — у него насчет Жоркиных сердечных дел были подозрения.

— Побыл дома, — продолжал мечтательно полковник, — отдохнул несколько дней и — опять в рейс! Бежишь-спешишь в гараж. Соскучился о своем красавце. Входишь в парк, вот он! Стоит в общем ряду и смотрит на тебя сияющими окнами, будто глаза расширил от радости. Стоит он рядом со своими братьями — все они сделаны на одном заводе, и все же твой лучше других. Потому что он твой друг! Ты знаешь все его железные мысли, все детали ощупал собственными руками. Ты клал руку на его горячее сердце, когда в нем появлялся посторонний шумок. Ты знаешь все его секреты и тайны. Когда нужно — подлечишь, где нужно — смажешь. За это он тебя любит. И как только ты сядешь за баранку — он издаст радостный, словно живое существо, вопль, и вы помчитесь с ним снова на юг — к пальмам, к морю, к кораблям! Красивые люди будут сидеть в удобных креслах и любоваться красивой работой своего шофера, они будут шепотом спрашивать красивую стюардессу: «Скажите, это не опасно — так быстро мчаться? Колеса чуть не отрываются от земли!» А красавица стюардесса блеснет белыми как сахар зубками и ответит: «Что вы, граждане! Наш экспресс ведет шофер-миллионер, специалист первого класса — Георгий Паханов!»

Жорка повел головой, что означало: «Придумаете же вы, товарищ полковник!» Но Миронов был уверен, Жорке понравилась перспектива, и поэтому продолжал:

— Вот решай. Если тебе такая жизнь по душе — могу устроить. Будешь служить в автороте. Будешь учиться. Сдашь экзамены, получишь права водителя.

Если бы это могло произойти сразу — Жорка ни секунды не колебался бы. Он немедленно сел бы в красавец автобус. Но услышал: служить, учиться — радость померкла. Это означало — ждать, оставаться в армии. Снова выполнять команды, распорядок дня. Хотя… перевод в автороту значил освобождение от лейтенанта Лободы. В автороте служба проще: сел на машину и поехал. Вдруг у Жорки мелькнула идея: «Если я научусь водить машину — это может пригодиться и для дела. При случае угонишь «Волгу» — сразу чемодан денег!»

Жорка слегка прищурил глаза, пристально посмотрел на Миронова и мысленно сказал: «Ну что ж, гражданин начальник, не обижайся, ты это сам придумал!», а вслух ответил:

— Если поможете — справлюсь. Когда надо, я упорный.

— Вот и отлично. Если что не будет ладиться, заходи.

— Спасибо, гражданин начальник.

— Да не зови ты меня так! Не в колонии находишься. Шофер туристского экспресса должен быть культурным!

Командир и солдат понимающе переглянулись, хотя у каждого на уме было свое.

10