Командор Советского Союза

— У меня в отряде снайпер был. Молодой совсем парень. Пропадал временами, а потом некров мёртвых находили в округе. Тоже вот с такими честными глазами говорил, что в первый раз слышит. — Шолохов усмехнулся указательным пальцем левой руки разгладил кончики усов, и кивнул на самовар. — Подсаживайся давай да расскажи нам как ты этого шкуру живодёрскую прибил. Тридцать лет ведь от нас бегал, чортов сын.

— Да как-то само собой получилось. — Александр занял место у балюстрады, окружавшей площадку беседки, и с поклоном приняв у Крупской блюдце со стоящим на нём чаем в серебряном подстаканнике, чуть отхлебнул крепкого и чёрного словно дёготь напитка. — Ну, я по разговору понял, что он энергетик, и поэтому сразу воткнул в него пару гвоздей из коммуния. Их мне товарищ Говорова у себя в мастерских отлила. Против высокоранговых энергетов — лучший способ. Ну и конечно бронебойные пули. Чем точнее выстрел, тем меньше проблема, как говорил мой папа.

— По вашим словам, получается, что вы вот так запросто вошли, и прислонили к стенке чёрного архимагистра с которым не могло справиться всё КГБ? — Инесса Арманд негромко рассмеялась. — Не пора ли нам менять Шелепина на кого-то другого? — Она с вызовом посмотрела на Берию.

— Ну если опустить годы тренировок, и целую кучу совсем непростых наук, а после неплохую оперативную и энергетическую подготовку, и гору совсем нестандартного оборудования, то — да. Вошёл и прислонил. Но это же рассказ не о таком красивом и неотразимом мне, а о неразумном и глупом… как там кстати его звали?

— А звали его Израиль Лазаревич Гельфанд, известный больше под псевдонимом Александр Парвус. — Незнакомый Александру коротко стриженый мужчина с короткими усиками на широком круглом лице, одетый в светло-серый костюм-тройку, усмехнулся. — После попытки контрреволюционного мятежа в двадцать первом, бежал убив караульных, и исчез где-то в Европе. Вполне успешно скрывался от наших людей все годы, и вот лет пять назад появилась информация что вроде опять здесь в Союзе. Но опять-таки поймать его никак не могли. Уж сколько крови он нам перепортил. Даже специальную команду под него собрали из трёх командоров и двух архимагистров[6]. Кстати, что это я. — Он встал и коротко поклонился. — Позвольте представиться. Вавилов, Николай Иванович. Академик, профессор, и прочая, прочая.

— А ещё один из создателей вакцины против магической чумы. — Александр встал, и поклонился. — Кстати, хочу поздравить вас, с заслуженным награждением орденом Ломоносова первой степени.

— Ну, куда уж нам старикам за вами, голубчик. — Вавилов, выглядевший едва ли на сорок, тепло улыбнулся. — Ведь даже последователи у вас появились. Зачем говорят учиться и заниматься исследованиями? Вот ведь Мечников раз, и прокол пространственный. Два и антигравитация, три и архимагистр которого готовились завалить три высокоранговых энергетика лежит мороженой тушей, и кстати, насколько я знаю, оттаивать будет дня три.

— Сколько посчитали? — Спросил Багиров, и несмотря на то, что среди присутствующих энергетиками были всего трое, сам Мечников, Вавилов, имевший ранг архимагистра, и Багиров который был мастером, все поняли о чём речь.

— Кто говорит о ста пятидесяти тысячах, кто о двух сотнях, а одна слабо уравновешенная дама, рвёт на себе лабораторный халат, тычет пальчиком в энергометр, и утверждает, что там все три сотни. — Вавилов лаборатория которого получила то, что осталось от Парвуса уже провела первоначальное исследование, и его результаты были оглашены академику по телефону.

— А это вообще имеет какое-то значение? — Удивился Александр, глядя на Вавилова поверх стакана. — И вот, товарищ Гурджиев тоже всё о эрговаттах переживал. Как будто в них смысл жизни.

— А в чём для вас смысл жизни? — Вавилов который вообще был человеком увлекающимся и мыслящим масштабно, как-то вдруг успокоился, словно ему предложили решение сложной теоремы.