Комбат

Она почувствовала себя муравьем, оказавшимся на дне бесконечно высокого стакана.

Вроде бы и видно через стенки все, но в то же время выбраться никакой возможности. И она тут же вспомнила сценку, которую наблюдала на улице два месяца тому назад, когда летним вечером штук восемь подростков повисли на здоровенном дядьке, который не успевал отрывать от себя повисших на нем наглецов. Мужчину повалили, вычистили у него карманы и убежали. Ей представлялось, что примерно то же произойдет и сейчас. Квартира – это не ринг для бокса, а девятнадцати-двадцатилетние парни – совсем не подростки.

– Так кому ты дядькину машину загнал? – повторил свой вопрос комбат и отпил глоток тоника. Лед застучал в бокале.

– Что вы смотрите, вышвырнуть его надо! – заливался Гришан, оглядываясь на своих друзей.

Никто не спешил подходить к комбату. Тот наверняка весил раза в два больше каждого из них.

Теперь пришла очередь повеселиться Борису Рублеву. Он вслед за Гришаном прошелся взглядом по лицам парней. Никто не выдержал и пары секунд этой пытки. Каждому из них внезапно понадобилось рассмотреть или узор обоев, или глянуть на своих подружек, или задумчиво закатить глаза. Лишь бы не отвечать взглядом на взгляд.

– Значит, мы остаемся, – подвел черту Рублев и чуть отодвинулся от стола.

И тут Валик Гришан с диким визгом бросился на него, понимая, кому-то следует сделать первый шаг. А когда начнется потасовка, страх отступит. Их ведь как-никак пятеро!

Но не успел он сделать и двух шагов, как комбат выплеснул ему в лицо ледяной, как ночной воздух, тоник.

Прозрачные кубики разлетелись по комнате, запрыгали по полу, словно игральные кости.

Гришан замер, тяжело дыша. Комбат поднялся и абсолютно спокойно произнес:

– Ну, кто еще хочет попробовать? Может, ты, а?

– Нет, вы мне не мешаете, – отозвался парень, десять минут назад бегавший голым по квартире.

– А может, ты?

– Я вас вообще не знаю.

– Тогда – тебе захотелось?

Один из парней, бывший, наверное, самым крепким из всей компании, отрицательно покачал головой.

– Я понимаю, мне здесь делать нечего.

Наташа сильно сжала веки – так сильно, что между ними осталась узенькая щелочка, в которую она могла кое-что рассмотреть. И вспомнила, так же она вела себя в кино, когда была маленькой, в те моменты, когда на экране происходило что-нибудь страшное или то, из-за чего ей становилось стыдно. Она чуть удержалась, чтобы не крикнуть: не заводитесь с ними, оставьте их, давайте уйдем, пока не поздно!

Комбат вразвалочку подошел к Гришану, схватил его за предплечье и повернул к себе боком.

– Хорош гусь, нечего сказать! Машину загнал, а признаться – силенок не хватает.

– Да что вам дался мой дядя? С ним я уже давно все уладил. Это он вас прислал, что ли?

– Сам пришел.

Комбат, чуть напрягшись, принялся пригибать Гришана к полу. Тот сопротивлялся, но это выглядело так, будто нашкодивший кот пытается вырваться из рук хозяина, который тычет его мордой в дурно пахнущую лужицу на полу.

– Упал – отжался! – неожиданно глухим голосом пробухал комбат над его головой. – Упал – отжался!

Схватив парня за шиворот, Борис Рублев поднял его и опустил. Обезумевший от страха Гришан принялся отжиматься, боязливо поглядывая на комбата.

– А вы все – считать! Пять, шесть… – гремел голос Рублева.

Сперва нерешительно, а затем более стройно девушки и парни принялись считать отжимания своего приятеля. Никто из них ровным счетом не понимал, что происходит, но по виноватому лицу Валика становилось ясно, он за что-то наказан. Справедливо наказан или несправедливо – это уж другое дело.

А экзекуция тем временем продолжалась.

– И будешь у меня отжиматься до тех пор, пока не скажешь, кому загнал машину.

Парень уже хрипел, с его губ на пол падали хлопья слюны, пот проступил даже через рубашку.

– Не могу! Не могу больше! – простонал он и лег на пол.

– Я тебе сейчас сделаю – через не могу! – комбат схватил его за ухо и потянул вверх.

Гришану ничего не оставалось как отжаться на дрожащих руках. Затем комбат потянул ухо вниз.

– Пустите! Пустите!

– Упал – отжался!

– Тридцать, тридцать один, тридцать два… – звучали голоса в комнате. В них уже звучал азарт, словно Гришан шел на побитие рекорда.

– Кому? Кому загнал машину? – комбат не выпускал из пальцев ухо.

– Отдохнуть дайте! – прерывисто дыша, просился Гришан.

– Отдохнешь потом.

– Все, все расскажу! – парень упал на пол и тут же поджал под себя ноги, словно хотел сделаться маленьким и незаметным, будто так комбат мог его и не отыскать.

– Так, у тебя две минуты, – произнес Борис Рублев. – Может, еще охладишься? – спросил он и, не дожидаясь ответа, схватил со стола пластиковую бутылку с газированной минералкой. Потряс ее, отвинтил крышку, но не до конца. Тонкими шипящими струйками жидкость вырвалась наружу.

Гришан провел грязными ладонями по лицу и несколько раз глубоко вдохнул.

– Не бойся, дышать тебе не запрещу, – усмехнулся комбат и постучал пальцем по циферблату своих часов. – Тридцать секунд у тебя осталось.