Комбат. Олимпийский характер

– Ах, вот оно что! – обрадовался генерал. – Так ты по его заданию, что ли?

– Не только…

– Погоди, так это про тебя меня Тигр предупреждал?

– Наверное, – пожал плечами Роберт, чувствуя, что фортуна снова поворачивается к нему лицом.

– Тогда совсем другое дело! – вздохнул генерал Власов. – Тогда тебя мы будем принимать как дорогого гостя! Пиво будешь?

– Нет, спасибо, – покачал головой Роберт и попросил: – Можно мне назад в отель?

– Куда торопиться! – покачал головой генерал Власов.

– Просто у меня там очень важное дело!

– Да знаю я твое важное дело! – опять покачал головой генерал Власов. – Ты хочешь встретиться с журналисткой, как ее, Сойкиной.

– Да, это моя сотрудница, – кивнул Роберт.

– Что-то эта твоя сотрудница очень уж любит совать свой нос в чужие дела! – произнес генерал Власов.

– Так я потому и хочу с ней встретиться. Меня попросили ее нейтрализовать… – проговорил Роберт.

– Не волнуйся! Мы ее уже нейтрализовали! – сказал генерал Власов. – Она уже под нашим колпаком. Сейчас вместе к ней поедем. Только позавтракаем и поедем!

Роберт вздохнул и, понимая, что здесь не он диктует условия игры, молча кивнул.

Глава 15

Когда Сергей в тайнике, прямо в стене в подземном кабинете, нашел дневник профессора Демарина, в советские годы руководившего всеми разработками в Сочи, Крышкин просто-таки не поверил своему счастью. Но когда он развернул тетрадь и попытался читать, у него ничего не получилось.

– Здесь как-то странно все написано, – проговорил он, не скрывая разочарования.

Сергей посмотрел записи и рассмеялся:

– Ну как же вы не видите, что здесь, как у Леонардо, все показано в зеркальном отражении.

– И что делать?

– Да ничего не делать! Сейчас найду подходящее зеркало и прочитаю вам все, что здесь написано! – пожал плечами Сергей.

Он на некоторое время задумался, а потом, внимательно присмотревшись к стене, где был тайник с дневником, нашел-таки еще одну кнопку-рычажок, нажав на которую открыл еще один тайник. Там лежало зеркало, притом не совсем простое, с несколько искаженным изображением.

Когда Сергей приставил зеркало к одной из страниц, он смог легко прочитать все, что там было написано.

Последние записи датировались серединой восьмидесятых, а конкретно – 1986 годом.

Сергей сам не знал, почему ему захотелось начать читать этот дневник именно с конца, а Крышкин был настолько заинтригован, что ему, по сути, было все равно.

Сергей читал:

«Это последний год, который я встречаю здесь, в Сочи, а может, и вообще последний Новый год в моей жизни. Без этой лаборатории мне нет смысла жить. А сейчас, когда началась повсеместная и довольно неуклюжая борьба за трезвость, когда на глазах разваливается такой грандиозный военно-промышленный комплекс, единственное, что мне светит, – это читать лекции на каком-нибудь химическом факультете. А я задохнусь там, задохнусь! Был бы моложе, уехал бы за рубеж. Не раздумывая уехал бы за рубеж. А теперь резко менять свою жизнь я не настроен. Да и здоровье не то. Сейчас я вполне искренне могу признаться, что ни жена, ни сын, как бы я их ни любил, не приносили мне столько радости и удовлетворения, сколько моя лаборатория. Я пишу «моя», осознавая, что она далеко не моя, а государственная. И именно государство выделило деньги на создание этой лаборатории и на проведение моих опытов. Кто знал, что моя студенческая шутка сделается стратегической задачей целой лаборатории!

Это было ровно двадцать лет назад, накануне Нового, 1966, года. Я тогда был молодым аспирантом, и мои студенты, среди которых, ясное дело, были и осведомители, решили сделать себе к празднику что-то вроде самогона. Аппаратура была подходящая. Материал, из чего гнать, тоже был в наличии. Я человек азартный, а по молодости у меня, когда что-нибудь делалось на спор, вообще крышу сносило. Вот они и предложили мне: чья самогонка получится чище и вкуснее. А я и до того проводил некоторые опыты по модифицированию спирта и делал это с помощью определенных химических элементов, которые включал в реакцию в виде газа. У меня не было возможности проверять, как воздействует то или иное сочетание, на людях. Но я одолжил у биологов клетку с мышами и давал им пробовать то, что у меня получалось. И вскоре заметил, что от некоторых модификаций водки мыши активизировались, от других, наоборот, делались сонными и малоподвижными. И вот я на свой страх и риск решил предложить юным экспериментаторам водку, которая приносила наибольшее удовлетворение. При ее производстве я использовал одно газовое сочетание, которое и сам называл «газом счастья». Чтобы обезопасить себя от неожиданных неприятностей, я сам первым попробовал такой водки. И мне действительно было хорошо, даже слишком хорошо. А главное, назавтра никакого похмелья. Я попытался повторить этот эксперимент.