Комбат. Олимпийский характер

Через некоторое время в Москве бы случайно познакомился с очень милой и доброй девушкой Катей, которая вскоре стала моей женой. Она по образованию была медиком. Но поскольку денег у нас было достаточно, работать она не стала. Тем более что вскоре у нас родился сын. Каждое лето, как только кончались занятия в университете, и зимой, на каникулах, мы все вместе летели в Сочи, где для всей нашей семьи были забронированы места в военном санатории. Жена с сыном отдыхали, а я работал. Жена была даже рада, что у меня не только в Москве, но и в Сочи есть работа. Это гораздо позже я узнал, что жена моя наблюдала за каждым моим шагом. Но это теперь не имеет значения. Я уже давно переселился в Сочи и предпочитаю побольше времени проводить в моем подземном кабинете. Сын мой тоже стал химиком, но мне кажется, у него в жизни иные, далеко идущие планы.

Я верю в судьбу. Этот мой дневник, где подробно зафиксированы все формулы, ход экспериментов и итоги апробации продукта на испытателях, я решил спрятать в сейф. Я еще не знаю, скажу я о его существовании сыну или кому-то еще. Но я уверен, что дневник когда-нибудь найдут те, кто попытается продолжить дело моей жизни. Сам я не могу дать оценку своим действиям. Да, когда-то в молодости я из чистого интереса начал проводить свои эксперименты. И если по правде, потом мало интересовался тем, где и зачем использовалась моя модифицированная водка. Может, с ее помощью велись допросы, зомбировались нужные люди, может, она давала силу и бесстрашие воинам, заставляла кого-то забыть, а кого-то вспомнить о чем-то. Да, у меня получилась водка, помогающая пробуждать любовь и ненависть, развязывающая язык и заставляющая забыть родных и близких… И теперь, когда я вынужден все свернуть, меня гложет одна-единственная мысль: зачем, ради чего все это я делал? Я гений или злодей?..»

– Ладно, хватит! – прервал Сергея Крышкин. – Его философствования и муки его совести нам неинтересны! Давай лучше разберемся в его экспериментах.

– Ладно, как скажете! – пожал плечами Сергей, который находился под глубочайшим впечатлением от прочитанного. Он сам себе боялся в этом признаться, но его тоже волновала моральная сторона проводимых ими экспериментов.

Крышкина, как он давно понял, это вообще не интересовало. И сейчас, похоже, ему абсолютно были неинтересны переживания пожилого профессора. Хотя, возможно, он просто делал вид, что ему это неинтересно. А на самом деле где-то в глубине души его тревожили те же проблемы…

Но Сергей понимал, что сейчас не время разбираться в подобных психологических тонкостях. И вернулся к началу дневника, но, листая страницы, он вдруг заметил странные, выделенные красным и обозначенные восклицательными знаками кусочки текста.

– Давайте прочитаем, что в этих выделенных отрывках! – предложил Сергей. – А вдруг там что-то очень важное…

Крышкин нехотя пожал плечами:

– Ну, прочитай пару…

Однако первый же отрывок привел их в состояние боевой готовности. Оказывается, профессор просчитал все возможные аварии. И четко, по пунктам изложил, как действовать в той или иной ситуации.

Переставляя зеркало от восклицательного знака к восклицательному, Сергей нашел описание той утечки газа, которая произошла у них. Профессор тоже работал с подобными реагентами.

– Здесь написано, что всем пострадавшим нужно сделать инъекции веществом, которое хранится в комнате номер пять, в ячейке 20, – сказал Сергей и, ожидая дальнейших указаний, взглянул на Крышкина.

Тот на минуту задумался, а потом спросил у Сергея:

– А ты умеешь делать уколы?

– Конечно, – пожал плечами тот.

– Значит, нужно действовать. Оставлять столько людей в невменяемом состоянии мы не можем.

Они прошли в комнату номер пять, которая располагалась неподалеку от кабинета. Там действительно одна из стен состояла из ячеек. Но все они были заперты на кодовые замки.

– Код должен быть прост, – высказал предположение Крышкин. – Ведь для того, кто придет сюда за уколами, важна каждая минута…

– Самое простое – это номер ячейки, – сказал Сергей.

Но на двадцатку дверца ячейки никак не отреагировала.

– Здесь три цифры, – проговорил Крышкин.

– Вижу, – кивнул Сергей и сам набрал 520.

Дверца поддалась.

В специальных металлических контейнерах лежали шприцы с набранным лекарством. Шприцев было достаточно, чтобы спасти несколько десятков человек.

На всякий случай и Сергей и Крышкин надели респираторы.

Крышкин решил упростить задачу, и, поднявшись наверх, они с Сергеем первым делом привели в чувство медработниц и охранников. Придя в себя, те слабо соображали, но зато отлично выполняли любые команды. Как только им дали в руки шприцы и показали, что нужно делать, они аккуратно и последовательно начали обкалывать всех лежащих.

Тех, кто приходил в себя, Крышкин провожал до лаза вниз. Нельзя было допустить, чтобы теперь эти люди, владеющие, можно сказать, тайной государственной важности, покинули территорию завода-лаборатории. Уколы они делали всем – и сотрудникам, и охранникам, и людям, которых называют испытателями.