Комбат. Олимпийский характер

Помещение, в которое они вошли, действительно было похоже на склад. Рядами стояли полки. На полках – тушенка, сгущенка, еще какие-то консервы и стеклянные бутылки с водой.

– Ну что, здесь, по-моему, нам хватит надолго, – сказал Крышкин.

– А я думал, что мы не сегодня завтра поднимемся наверх, – проговорил Сергей.

– Нет, – покачал головой Крышкин, пакуя в пакеты банки с тушенкой. – Выходить нам теперь никак нельзя.

– Почему?

– Не забывай, что произошла авария. И поверь мне, пронырливые журналюги будут тут как тут. Их же хлебом не корми, дай написать о чем-нибудь этаком. Да еще виновных подскажи! Или нет, они лучше сами виновных найдут и добьются их наказания.

– И что, мы из-за журналистов будем сидеть, как кроты, под землей?

– Не забывай, мы здесь не одни. С нами несколько десятков пока что абсолютно беспомощных мужчин и женщин, которые, кстати, еще недавно на нас с тобой работали. Пока что их выводить наверх слишком рискованно.

– Ладно, понял, – махнул рукой Сергей. – Смотрите, – он показал на одну из нижних полок, – здесь даже миски есть и ложки.

– Да, это очень кстати, – кивнул Крышкин.

Взяв пакеты в руки, они направились в бывший кабинет Демарина.

Из-за плотно закрытых дверей доносился ровный мерный храп.

– Нам с тобой тоже не мешало бы отдохнуть, – заметил Крышкин. – Там, в кабинете, диван, я так понял, раскладывается.

– Я не знаю, – пожал плечами Сергей, – я думал, мы будем дневник сейчас читать.

– Нет, мы сейчас с тобой сначала отоспимся как следует, а потом займемся дневником! – сказал Крышкин, первым подходя к двери кабинета.

Но Сергей вдруг буквально оттащил его назад.

– Ты что?! – возмутился Крышкин. – Совсем оборзел! Не видишь, какие я тяжеленные пакеты тащу.

– Подождите, – напряженно прошептал Сергей, – я точно помню, что я не закрывал дверь кабинета, а теперь она закрыта.

– Дневник! – почти вскричал Крышкин и, вырвавшись от Сергея, буквально распахнул дверь.

Глава 16

Комбат не понаслышке знал о существовании при советских военных объектах подземных ходов и даже целых подземных городов. В советское время самой большой опасностью представлялось ядерное оружие. Хотя не меньше жертв могло принести химическое и биологическое. Но, так или иначе, специально оборудованные бомбоубежища были в каждом микрорайоне. А уж правительственные учреждения и военные части, особенно засекреченные, все советские годы жили по принципу «если завтра война». Запасы продовольствия постоянно пополнялись и обновлялись, именно в подземных бункерах проверялись новейшие средства защиты, средства связи и даже модернизированный транспорт.

Но после развала Союза, а вместе с ним и военно-промышленного комплекса подземные бункеры и города пришли в запустение. Где-то запасы продовольствия успели вывезти и даже продать. А где-то они так и остались на засекреченных, а иногда еще и закрытых на кодовый замок складах.

Несмотря на новомодное ограждение с видеонаблюдением, Комбат с первого взгляда понял, что завод, который у Пышкина хотят выкупить местные, в свое время был стратегическим объектом. Поэтому он нисколько не удивился наличию лаза и подземного хода. Водитель Егор оставался наверху, и это в определенной степени было гарантией того, что, если даже под землей с ними произойдет что-то непредвиденное, Егор скажет, где их нужно искать.

Спрыгнув вниз, в освещенный всего несколькими мутными от пыли лампочками тусклый коридор, первое, что услышал Комбат, были голоса.

– Слышишь? – тихо спросил он у Пышкина.

Тот молча кивнул.

Люди кричали, шумели, топали ногами, хлопали. Бросившись на голоса, Комбат и Пышкин увидели плотно закрытую, но не запертую железную дверь, даже двое дверей. Пышкин распахнул одну из них. За дверью была железная решетка.

За решеткой стояли и кричали, плакали, посылали проклятия женщины. Некоторые – в белых халатах. Те, что были в первом ряду, буквально прилипли к решетке, они протягивали руки, молили о помощи. Глаза у всех были красные и слезились.

Первым желанием Пышкина было выпустить их. И он уже поднес руку к красной кнопке, которая должна была поднять решетку.

Но Комбат остановил его:

– Подожди. Что-то они мне не нравятся. Глаза у них какие-то мутные… И говорят, кричат чистую несуразицу.

– А какие будут глаза, когда тебя заперли под землей, да еще за решеткой! – проговорил Пышкин.

– И знаешь, мне кажется, это и есть те пострадавшие, которых мы здесь оставили. Я запомнил вон ту молодую девушку с яркими голубыми сережками, – высказал предположение Комбат.

– Да, похоже, – кивнул Пышкин и пожал плечами. – Но как они сюда попали – вот в чем вопрос. И кто, каким образом привел их в чувство?

– Привел в чувство, а потом запер за решеткой… – продолжил Комбат.

– Значит, они еще все находятся под воздействием того газа.

– Возможно…

– В таком случае выпускать их действительно опасно.

– Давай посмотрим, что за второй дверью, – предложил Комбат.

– Давай, – согласился Пышкин, прислушиваясь.

Из-за второй двери доносились мужские голоса, мужчины кричали, ругались и, похоже, пытались раскачать решетку.

– Там мужчины, – заметил Комбат.