Комбат. Олимпийский характер

– Так что ты, друг, прежде чем применять сие стратегическое оружие, просто обязан взвесить, стоит ли игра свеч, – сказал Комбат.

– Да ладно, не сейчас и, скорее всего, даже не сегодня я буду встречаться с дамой моего сердца, – отступил Пышкин. – Там посмотрим. Давайте лучше искать, где находится водка, которая приведет в чувство наших пленниц.

– И здесь нужно быть предельно внимательными, – предупредил Комбат. – Ведь может так быть: что русскому мужику жизнь, русской бабе смерть. Когда найдем ящик, нужно будет комментарий повнимательнее изучить!

– Я, кажется, вижу! – радостно проговорил Пышкин. – Вон та полка, где написано «Антихимия»! Там есть красные ящики.

– Только не спеши. Нам нужно найти ящик, в котором не хватает бутылок, – заметил Комбат.

Подтянув стремянку, которая стояла прямо у полок, Комбат залез наверх и осмотрел все ящики на одной, потом на второй, третьей верхних полках. Наконец он сказал:

– Есть! Здесь не хватает бутылок, и, как я вижу, много не хватает. Неужели они столько выпили?

– Может, еще кто-то брал? – высказал предположение Пышкин.

– Может быть…

– А рекомендация там есть? – поинтересовался Пышкин.

– Есть, – кивнул Комбат, он оторвал и бегло прочитал рекомендации, – и названы симптомы, практически совпадающие с тем, что мы видели. Пострадавшие впадают в состояние, напоминающее летаргический сон. А потом даже после использования адсорбентов продолжают пребывать в прострации. А этот чудодейственный напиток, который разлит в бутылки с обычными советскими этикетками, представь себе, проясняет сознание.

– А как на счет М и Ж? – спросил Пышкин.

– Какого М и Ж? – не сразу понял Комбат.

– Ну, подействует ли он на женщин так, как на мужчин?

– Ничего не сказано, – пожал плечами Комбат. – Сколько брать бутылок?

– Я бы и ящик забрал, – сказал Пышкин. – Там, не забывай, в больнице еще пострадавшие…

– Да, я представляю картину, когда мы с тобой завалим в больницу и будем предлагать пострадавшим водку! – покачал головой Комбат, аккуратно подавая Пышкину четыре бутылки, и успокоил его: – Ее же не нужно много. Да еще женщинам. Им мензурки хватит.

– Ну ты прям как химик заговорил, – улыбнулся Пышкин. – Может, тебя на этот химический заводик поставить управляющим?

– А ты что, не будешь его, этот заводик, продавать? – удивился Комбат.

– А что?

– Да вот не пойму, зачем тебе такая головная боль? Это же, надо понимать, территория подконтрольная. Те, кто его купить хочет, ими, поверь, большие начальники, как марионетками, руководят.

– А что же мне с ним делать? – растерянно произнес Пышкин.

– Думай, Пышкин, думай. И я вместе с тобой думать стану. Что-нибудь да придумаем, – проговорил Комбат, слезая с лестницы и отряхивая от пыли руки.

– Да уж. Я думаю, – покачал головой Пышкин, – но пока Кравчинский невменяем, я один вряд ли что сделать смогу. Я говорю тебе, давай ему водки возьмем. Ну хотя бы Кравчинского приведем в чувство. Это же он здесь всем заправлял.

– Я думаю, что, если бы Кравчинский здесь действительно всем заправлял, он бы давно весь этот советский стратегический запас распродал. Я думаю, что о подземном ходе и этих складах до последнего времени вообще никто ничего не знал. А если и знал, то забыл.

– Ладно, пошли, – махнул рукой Пышкин.

Но в коридоре их поразила тишина, которая неожиданно повисла вокруг. Перестали кричать и топать не только мужчины, но и женщины.

Комбат сразу схватил Пышкина за плечо и затащил опять в комнату, где находились экраны наблюдения. Там по-прежнему никого не было, но экраны работали почти все. И самое удивительное, что на том экране, где была женская камера, происходило что-то еще каких-то полчаса назад невообразимое. Женщины передавали одна другой кружки с какой-то жидкостью, которая, стоило сделать несколько глотков, приводила их в чувство.

– Интересно, и кто им что подсунул?.. – покачал головой Пышкин.

– Меня больше всего волнует не что им подсунули, а кто им подсунул. И где он сейчас сам находится, – проговорил Комбат, вглядываясь то в один, то во второй экран.

– Что вы тут делаете?! – вдруг раздался сзади громкий грубый голос.

Оба, нащупав пистолеты, резко повернулись. На пороге стоял здоровый, почти квадратный, парень-амбал.

Он, ни слова не говоря, резко пошел в наступление и двумя одновременными точными ударами рук выбил пистолеты прежде, чем они успели выстрелить. Комбат с Пышкиным, уклонившись от следующего удара, попытались сами применить несколько действенных приемов. Но амбал, несмотря на свои габариты, был изворотлив и ловок. Однако двое подготовленных и не раз обстрелянных в боях бывших спецназовцев, хотя бывших спецназовцев не бывает, в конце концов справились и с амбалом. Скрутив и связав валявшейся на полу веревкой ему руки, они усадили его на его же кресло. Амбал ничего не говорил и только тяжело дышал. От него просто-таки разило перегаром. В конце концов он, кивнув на предусмотрительно поставленные Комбатом и Пышкиным на верхнюю полку бутылки, прохрипел:

– Дайте водки!