Комбат. Олимпийский характер

Комбат внимательно посмотрел на него и, взглянув на бутылки, выбрал ту, в которой была водка, говоря проще развязывающая язык. Еще на складе они с Пышкиным, чтобы не перепутать, поставили на бутылках специальные знаки. На бутылках, которые были предназначены для налаживания доверительной беседы, они весело нарисовали язык.

– Дайте водки! – повторил амбал.

Комбат осмотрел комнату в поисках стакана. Но потом, чтобы не тратить времени, дал все-таки выпить прямо из горлышка.

Амбал сделал несколько жадных глотков, а потом покрутил головой и сплюнул:

– Не то! Гады! Не то!

На какое-то мгновение он вдруг как бы отключился, а потом вдруг посмотрел на присутствующих вполне осмысленно и тяжело вздохнул:

– Да, мужики, не думал я, что меня хоть кто-нибудь когда-нибудь скрутить сможет! Старею… Видно, совсем старею. Только водка не старится. А я спиртовался-спиртовался, а вы меня взяли и скрутили.

– А что ты думал, ты непобедим? – пожал плечами Пышкин.

– Да я, Амба, почти пятьдесят лет непобедим! – гордо заявил амбал.

– Амба? – переспросил Пышкин.

– Пятьдесят лет? – удивился Комбат.

– Да, я Амба, – ответил мужчина, – и я охраняю эту территорию уже более тридцати лет.

– Странно, – покачал головой Пышкин.

– Что именно? – уточнил Комбат.

– Кравчинский как-то с кем-то в разговоре по мобильнику называл это имя или кличку Амба… Только в связи с чем, не помню… – в задумчивости проговорил Пышкин.

– Кравчинский встречался со мной, – вдруг проговорил Амба, – но там, наверху, в лаборатории. Сюда я никого не пускаю.

– А нам там мужчины говорили, что лазили сюда, – вспомнил Комбат.

– Они лазили без моего разрешения, тайно, – проговорил Амба, – и это началось совсем недавно… Раньше такого не было.

– Ты нам лучше скажи, зачем вы с Кравчинским встречались? – спросил Пышкин.

– Это получилось случайно. Я выхожу наверх редко, в основном ночью. Так, немного подышать. Но благодаря этим экранам я точно знаю, что где делается, что и в каких количествах производится, где хранится… – проговорил Амба.

– А ты кому подчиняешься? – спросил Комбат. – Кто теперь здесь руководит производством?

– Раньше, в советское время, здесь главными были военные, КГБ, а работами руководил профессор Демарин, умнейший человек. Но я ему не подчинялся. Теперь там, в лаборатории, заправляет всем Крышкин и его друг Сергей. Они геи. Но химики. И работу свою знают. Тоже водку делают редкую, только отходов у них больше, чем у Демарина. А так все, как у профессора.

– Так вы что, этому Крышкину подчиняетесь? – уточнил Комбат.

– Нет, – покачал головой Амба, – ни в коем случае. Он, кажется, понятия не имеет о моем существовании. Я подчинялся и теперь подчиняюсь очень высоким начальникам в Москве. Но я их тоже по имени не знаю. Только по голосу.

– Хорошо, а что этих людей из Москвы интересует? – спросил Комбат.

– Теперь у них есть специальная аппаратура, – проговорил Амба, – но я ею не владею… Так вот, эта аппаратура позволяет скачивать у меня с экранов всю информацию. А что они с ней там делают, я не знаю. Я за порядком слежу. Вот авария была. Но я не успел ничего сделать. Крышкин со своим помощником как-то сами догадались, что нужно делать, чтобы привести в чувство своих работников. Хотя память им уже вряд ли удастся восстановить…

– Ты сказал, что у тебя какие-то переговоры с Кравчинским были, – напомнил Пышкин.

– Нет, – покачал головой Амба, – это не переговоры. Просто я увидел на экране, что в одной из лабораторий кто-то из сотрудников начал в бутылки сливать отходы. Всегда, когда эксперименты проводятся, отходы остаются. А они их в бутылки, потом в ящики. А ящики – в фуры. И вот Кравчинский с кем-то обсуждал, куда эти фуры отправлять. Я к нему, говорю, водка же эта отходная, паленая. От нее крышу снести может так, что человек погибает. А он как наедет на меня, кричит: «Да кто ты такой! Да ты знаешь, кто я?! Я Кравчинский! Я здесь самый главный! Я знаю, какой товар куда грузить и отправлять!» Я в Москву сообщил. А что там потом было, не знаю.

– Понятно… – кивнул Пышкин. – Значит, у меня за спиной тут такое творится… Если бы знал, что здесь происходит, как только купил эту территорию для олимпийских объектов, сразу бы всю территорию расчистил, как рядом везде. За лето все в руины превратили. А здесь, видишь ли, объект важный, заводик выгодный… Вот и получили! Шило в зад. Сейчас местные на него позарились, потом вообще какие-нибудь заокеанские богатеи решат к рукам прибрать. Нет, надо все подчистую бурить, и все!

– И это, тебе скажу, будет единственно правильное решение, – кивнул Комбат. – Ты же эту территорию для чего купил? Для олимпийских объектов. Вот и расчищать надо было сразу!

– Вы про что это тут базарите?! – включился в разговор Амба. – Как это «расчищать»? Эту территорию невозможно расчистить!

– То есть? – не понял Пышкин.

– Если бы вы начали расчищать, тут же бы взлетели на воздух вместе с этими всеми зданиями. Я бы лично включил самоликвидацию.

– Что это такое? – не совсем понял Пышкин.