Комбат по прозвищу «Снежный Лис»

В условиях зимы и бездорожья эффективно действовали немецкие самоходные установки «Мардер-2». Их масса составляла всего одиннадцать тонн, но противотанковая пушка калибра 75 миллиметров пробивала восемь сантиметров брони на расстоянии километра. Эти, а также другие самоходные орудия наносили немалые потери нашим танковым частям.

Поэтому комбат Шестаков, выстраивая линию обороны, сразу послал в разведку взвод Бельченко и один из бронетранспортёров. Внезапного удара можно было ожидать с любой стороны. Капитан не хотел повторить судьбу разгромленного им дальнобойного дивизиона.

Бельченко, небольшого роста, худощавый, больше напоминал мальчишку, хотя ему недавно исполнилось двадцать лет. Воевал он с января сорок второго года и за год прошёл путь от командира танка до командира разведвзвода. По-деревенски основательный, начавший работать с тринадцати лет, Петя Бельченко к любому зданию относился ответственно. Умел, когда надо, рискнуть, но людей и технику берёг.

Одну «тридцатьчетвёрку» он оставил в батальоне и двигался по слабо накатанной колее в сопровождении лёгкого танка Т-70. Лейтенант считал, что двух машин и отделения десантников для разведки вполне хватит. Тем более, расширяя зону поиска, в другую сторону ушёл бронетранспортёр «Скаут».

Осторожно приближались к разрушенному хутору. Дома в здешних местах за неимением леса обычно строили из самана (смесь глины и соломы), крыши были из камыша. Загоны для скота, плетень из ивовых прутьев, колодец — всё было разрушено. Немцы тащили в свои траншеи всё, что попадалось под руку: утеплять блиндажи, готовить пищу.

Из сарая выбрались двое чумазых мальчишек, и хотя на танках были красные звёзды, радоваться они не торопились. Затем вылез дед в латаном-перелатаном полушубке и, сняв шапку, поклонился.

— Чего кланяешься? — засмеялся лейтенант. — Не видишь, что мы свои, советские?

Старик оглядел танки и вздохнул:

— Кого тут только с лета не перебывало. И своих, и чужих, хутор порушили, всё увезли, даже сковороды и тряпьё.

— Не мы же, а фашисты вас грабили.

— Кто их сюда пустил? Вы, вояки хреновы. А сейчас хотите, чтобы мы от радости обнимать вас кидались. На дворе зима, а мы в сарае ютимся, печку бурьяном топим да кизяками.

Появились женщина в телогрейке и девочка лет двенадцати, поздоровались.

— Что, прогнали германцев?

— Прогнали, — отозвался сержант из отделения десантников.

— Это хорошо.

— Чего хорошего? — взвился старик. — Верь ты им больше. Фрицы третьего дня на грузовике подъезжали. Пока воду набирали, остатки плетня порушили и последнее ведро забрали.

— Далеко немцы отсюда? — спросил Бельченко.

— Почём я знаю? Это у вас колёса — везде разъезжаете, а мы сидим как мыши, молимся, чтобы сарай не развалили. Тогда точно пропадём. От вас помощи хрен дождёшься.

— Полушубок не продувает? — добродушно усмехнулся Петя Бельченко.

— Можно подумать, ты свой подаришь!

— Полушубок не подарю, мне в нём воевать. А шинель и бушлат дадим. Фланель для портянок есть, тоже поделимся.

Когда достали из люка ворох одежды, женщина заплакала и перекрестилась.

— Спасибо вам. С одежонкой у нас туго, штопаем остатки тряпья да перешиваем.

— Шинель-то германская, — встряхивая утеплённую артиллерийскую шинель, удивился дед. — Но сукно справное, в хозяйстве пригодится.

Поделились и харчами: трофейными консервами, хлебом, а девочке протянули пачку сахара.

— Пей с чаем, не хворай.

Хозяин хутора рассказал, что немцы, приезжавшие за водой, имели танковые эмблемы и были одеты в чёрные куртки.

— Обозлённые твари, ходят, пинают, что под ноги попадётся. Девчонку напугали, а ей всего двенадцать лет. Может, изнасиловать хотели, только старший приказал им от девки отстать. «Мы, — говорит, — „Панцерваффе“, боремся с большевиками и евреями, а русских людей не обижаем».

Когда отъехали с километр от разрушенного хутора, остановились посовещаться.

— Немецкая танковая часть поблизости, — уверенно заявил Бельченко. — Как бы нам на боевое охранение не нарваться. Кузовлев, пойдёшь метрах в ста пятидесяти позади. Если что, поддержишь огнём.

— Есть, — козырнул младший лейтенант Саня Кузовлев, командир танка Т-70.— А может, мне лучше головным пойти? У меня машина лёгкая, приземистая, а вашу «тридцатьчетвёрку» за километр видно.

Экипаж Бельченко, наверное, тоже был не против идти следом за лёгким Т-70, но маршрут выбирает командир, так что других вариантов нет.

Конечно, идти вторым безопаснее, но война решает всё по-своему. Не угадаешь, что хуже, что лучше.

Одно из самых многочисленных штурмовых орудий вермахта «Артштурм» застыло на склоне холма в небольшой заросшей кустами ложбине. Машина высотой два метра с короткоствольной пушкой калибра 75 миллиметров напоминала стального паука с утопленной в корпус рубкой.

Эти самоходки хорошо маскировались даже в здешних степных местах, среди голых прутьев кустарника, практически на открытом месте. Сугроб, наметённый ветром, закрывал машину до верхнего края гусениц, виднелась лишь плоская рубка, окрашенная в зимний камуфляж.