Комбат по прозвищу «Снежный Лис»

— Шесть «тридцатьчетвёрок» идва лёгких танка Т-70. Ещё три машины требуют серьёзного ремонта. Без сварки и ремонтной бригады не обойдёмся. Да и остальные танки необходимо в порядок привести. От сильных ударов подтекает масло, требуется кое-где замена подшипников, изношены гусеницы.

— Необходимую помощь вы получите, — заверил Шестакова полковник. — Как настрой у людей?

— При чём тут настрой? — с досадой отмахнулся комбат. — Люди будут воевать при любом настрое.

— Не скажите. Моральный дух очень важен. Без него мы не выполним поставленные задачи.

— Пусть так, — не стал спорить Шестаков. — Но в первую очередь необходим ремонт техники и отдых. Подкормить ребят нормально. У меня немало танкистов и десантников, которые заслужили награды. Лейтенант Будник уничтожил тяжёлую зенитку «восемь-восемь» исчетверённый 20-миллиметровый автомат. Младший лейтенант Фёдор Тихонов на лёгком танке Т-70 вступил в бой с немецкой самоходкой и сжёг её. Кроме того, фактически спас группу бойцов и офицеров, разбил противотанковую пушку и крупнокалиберный пулемёт.

Кажется, никогда комбат Шестаков не говорил так долго. Обычно немногословный, капитан словно подводил итоги боевой деятельности. Хотя знал, что остаткам батальона ещё предстоит воевать, и отдых предвидится не раньше, чем будет окончательно разгромлена группировка Паулюса.

— Ребята устали, — неожиданно оборвал он свою речь. — Некоторые контужены, толком не выспались, да и обед готов. Разрешите закончить строевой смотр.

— Да, да, конечно, — кивнул полковник.

Когда расходились, хлопали по плечам, поздравляли рыжего лейтенанта Будника и младшего лейтенанта Тихонова.

— Ну, мужики, с вас причитается! Меньше, чем по ордену, не получите, да и в звании наверняка повысят.

Впервые за долгое время вместо сухомятки обедали горячей пшённой кашей с бараниной. Старшина наливал по сто граммов с прицепом, а на закуску отрезали пластинки хохляцкого сала с чесноком, густо пересыпанного красным перцем.

— Эх, так бы всё время жить, — подмигивал экипажу рыжий лейтенант Василий Будник. — Там героям не полагается ещё граммов по сто? Сам комбат нас отметил.

Повар, тоже неплохо хвативший, налил экипажу Будника и щедро отрезал сала. Позвал Федю Тихонова.

— А ты чего за добавкой не подходишь?

— Мне хватит.

— Зато я не откажусь, — вмешался механик-водитель.

Замполит и его помощник по комсомолу остались пообедать с Шестаковым и Калугиным. Вместе с ними за столом сидели командир десантников Павел Мельник, Савелий Голиков и Кира Замятина. Выпили, как водится, за победу, за товарища Сталина, за погибших товарищей.

Настроение полковника изменилось. Хвалил Андрея Шестакова и его батальон, сделал несколько комплиментов Кире Замятиной.

— Да вы ешьте поплотнее, товарищ комиссар. Обратная дорога не близкая, да и места здесь беспокойные. Фрицы недобитые к своим пробиваются, разведка немецкая шастает.

— Ерунда, — отмахивался замполит, который любил, когда его называли «комиссар». — Немцы в кольце зажаты, да и вообще, не тот уже фриц. Крепко им ума вставили, бегут, сдаются. В письмах на родину жалуются родным, что в капкан угодили.

— Не очень они торопятся сдаваться, — негромко проговорил комбат. — И дерутся упорно.

— Я газеты привёз. Почитай, как мы их гоним. Жмутся от холода, калоши соломенные, словно у клоунов, не могут в себя прийти.

Андрей Шестаков хорошо знал, что лучше не вступать в спор с политработниками, да ещё такого высокого ранга — себе дороже станет. Но не выдержал.

— На полустанке пять машин бой вели и взвод десантников. Задачу выполнили, узел обороны разгромили, но потеряли четыре танка из пяти. С немецкими самоходками столкнулись, они три наших «тридцатьчетвёрки» сожгли. Оптика у фрицев точная, и снаряды сильные. Тяжело пришлось капитану Калугину, хотя боец он опытный.

— Без потерь войны не бывает, — заявил полковник. — Но это не повод фашистов подхваливать. Били мы их и будем бить, за что и выпьем.

— Никто их не подхваливает, — резко отозвался Калугин, раздувая усы. — Но недооценивать противника опасно. Зевнёшь, а кумулятивный снаряд броню насквозь прожигает. Хорошо, если пара человек из экипажа успевает выскочить.

Замполит бригады, имевший смутное представление о немецких кумулятивных снарядах, небрежно отмахнулся:

— Наши «тридцатьчетвёрки» никому не уступают. Или я что-то не так говорю? — прищурился замполит в сторону Шестакова. — Только с таким настроем надо людей в бой вести!

И победно глянул на красивую медсестру судя по всему подругу комбата. Кира Замятина, зная характер Шестакова, потери, понесённые в последнем бою, опасалась, что резкий в суждениях комбат скажет что-то поперёк. Торопливо подняла кружку:

— А за женщин тост никто не догадался предложить! Всё о войне да о танках. Что же вы, товарищ полковник?

Под гимнастёркой колыхнулась увесистая грудь сержанта Замятиной, во взгляде плясали весёлые огоньки. Хороша девка, а досталась какому-то капитану! Такая мысль почти открыто читалась в глазах грузного полковника с тремя орденами. Забрать бы её в бригадную санчасть и познакомиться поближе.

Замполит тоже поднял кружку: