Комбат. Смертельная битва

Кипучая энергия бывшего мэра требовала выхода. За долгие годы он привык к постоянной деятельности и даже в своем солидном возрасте нашел себе занятие. Мэр воспользовался идеей одного ученого, которую не успел осуществить из-за сильной загруженности на своем посту. Идею условно и весьма приблизительно можно было назвать «драгоценности в массы». Она базировалась на достижениях науки, позволявших создавать имитации самоцветов, практически неотличимых от настоящих.

Казалось бы, что тут нового? Ювелирные магазины завалены поделками, копирующими драгоценные камни. Но предложение ученого шло дальше. За годы существования человечество создало много подлинных ювелирных шедевров, в которых самоцветы являлись своего рода кирпичиками, сырьем в руках мастера. И его творение являлось чем-то гораздо большим, чем собранием драгоценных камней, скрепленных общим каркасом. Достаточно вспомнить о знаменитом Венском букете, наперснике первосвященника, изделиях восточных ювелиров. Хорошо выполненные копии из дешевого кронгласа будут смотреться немногим хуже оригиналов, а стоить в тысячи раз дешевле. Любой человек, обожающий драгоценности, но стесненный в средствах, сможет любоваться легендарным букетом из обычных страз, так похожим на оригинал. А при большом желании украсит себя точной копией короны Российской империи или государственной имперской короной Великобритании.

Конечно, мэра тут же начнут обвинять в дурновкусии, как часто бывало в годы его правления, но он давно привык игнорировать такие упреки. А народ потянется к его игрушкам; не сразу, конечно, а когда сработает грамотная рекламная кампания. Они уже выделили на нее кругленькую сумму из семейного бюджета. Но прежде чем рекламировать, надо создать действительно потрясающие вещи, и отставной градоначальник активно сколачивал коллектив, способный воплотить его задумку в жизнь. Людей пока собралось около десятка, но каждый из них был настоящим мастером золотые руки, человеком, которым гордилась бы любая, самая известная западная компания. В небольшом помещении они уже начали делать опытные образцы, и отставной градоначальник невольно любовался чудными вещицами, которыми постепенно заполнялся большой шкаф. Но это были лишь пробные изделия, ручная работа, стоившая гораздо дороже, чем хотелось мэру. Только лучшим образцам, самым красивым и наиболее подходящим для массового производства, будет дан зеленый свет.

Бывший градоначальник пообщался с рабочими, выслушал технолога и поднялся в свой кабинет. Он долго рассматривал новые изделия, предназначенные для копирования, представлял, как они будут смотреться в обычных квартирах. Потом скрупулезно вникал в детали запланированной рекламной кампании, на полях чиркал замечания, хотя мало что смыслил в этом деле. Но он привык за годы своей предыдущей деятельности вмешиваться в любые сферы городского хозяйства, давая категорические руководящие указания. К его работе всегда подходило крылатое народное выражение «я – начальник, ты – дурак».

На это накладывалась другая привычка. Отставной градоначальник регулярно задерживался до позднего вечера, демонстрируя подчиненным образец административного рвения. Поэтому и сейчас он вышел из здания, когда над городом начала сгущаться темнота.

Персональный шофер выскочил из машины и на секунду повернулся к шефу спиной, распахивая дверцу. Когда он вновь обратил свой преданный взор на бывшего мэра, тот уже падал, запрокинув голову, на мрачный асфальт. В шуме городского транспорта шофер не услышал выстрела и поначалу решил, что у шефа от неурядиц последнего времени произошел сердечный приступ. Он понял свою ошибку, только когда подскочил к бывшему мэру и увидел лужу крови, расплывавшуюся под головой.

* * *

Милясин сидел в «Контакте». Он недавно зарегистрировался в этой социальной сети, быстро набравшей огромную популярность и обогнавшей пресловутых «Одноклассников». Шандор разместил здесь несколько своих песен и с интересом наблюдал, как растет число их закачек. Он сразу предупредил, что не сможет ответить на все письма фанатов, поскольку для этого ему пришлось бы круглые сутки проводить за компьютером. Милясин преувеличивал: количество ежедневных посланий редко превышало три десятка, и большинство из них вынуждали Шандора досадливо поморщиться: «Ну почему среди фанаток так много серых мышек, блеклых и вызывающих только одно желание – немедленно удалить послание?»

Хотя изредка попадались очень даже симпатичные девочки. Одной из них, выглядевшей наиболее сексуальной, Милясин слал уже четвертое письмо. Другая на ее месте тут же попыталась бы захомутать артиста, а эта строила из себя дурочку. То ли она на самом деле интересовалась исключительно его творчеством, то ли по-старомодному ждала, когда Шандор проявит к ней интерес, заговорит о свидании. Но Милясин привык, чтобы женщины сами вешались ему на шею, и не хотел нарушать традиции. Шандор обдумывал, как бы половчее намекнуть упрямице о верной, с его точки зрения, последовательности действий, когда раздался звонок.

– К вам человек из мэрии, – сообщил консьерж.